Савенкова Нэлли Михайловна

ЗАБЫТЫЕ ЛИЦА ПРОШЕДШЕЙ ВОЙНЫ

СОЛИКАМЦЫ В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ

 

Книга об участниках Великой Отечественной войны, живших в Соликамске. Основана на воспоминаниях ветеранов и личных документах, хранящихся в архиве Соликамского краеведческого музея. Фотографии из фондов музея.

 

Содержание

НАЧАЛО ВОЙНЫ

ОБОРОНА МОСКВЫ

ОБОРОНА ЛЕНИНГРАДА

ОБОРОНА СТАЛИНГРАДА

БОИ МЕСТНОГО ЗНАЧЕНИЯ

КУРСКАЯ БИТВА

ФОРСИРОВАНИЕ ДНЕПРА

НАСТУПЛЕНИЕ НА ЗАПАД

БИТВА ЗА БЕРЛИН

ВОЙНА С ЯПОНИЕЙ

В ТЫЛУ

 

НАЧАЛО ВОЙНЫ

22 июня 1941 года. Обычный воскресный день. В Соликамском кинотеатре уже неделю шел фильм «Валерий Чкалов», и все мальчишки носились по городу с раскинутыми руками, воображая себя летчиками. В парке было полно гуляющих, у парашютной вышки, как всегда, собралась очередь. На стадионе готовились к товарищескому футбольному матчу «Березники – Соликамск». В Боровую прибыл агитпароход. На борту был устроен концерт артистов из областного центра. У всех праздничное веселое настроение. Вдруг концерт был прерван сообщением: война. И тишина… Пароход вернулся к пристани.

В Соликамске у репродукторов собрались толпы, слушали заявление советского правительства:

«…Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие. Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В свое время на поход Наполеона  в Россию наш народ ответил Отечественной войной, и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную войну за Родину. За честь, за свободу».

Из воспоминаний М.Ф. Шешукова: «23 июня 1941 г. в 12.00 был объявлен сбор и отправка первой партии мобилизованных из Соликамска на пополнение 112-й Пермской стрелковой дивизии, которая находилась в Западной Белоруссии и уже сражалась с врагом. Колонна двинулась пешим маршем по ул. III Интернационала, и на проводы вышло все население города, а на вокзале был митинг, где с напутственной речью выступила первый секретарь Соликамского горкома ВКП (б) тов. Семенова».

112-я Пермская стрелковая дивизия вела бои с самого начала войны. Безматерных Михаил Степанович был призван на военные сборы в эту самую дивизию 7 июня 1941 года. Человек сугубо мирной профессии – парикмахер, первый бой со своей третьей стрелковой ротой 385-го стрелкового полка он принял 26 июня. Было страшно, очень. Все горело, взрывалось и, казалось, «летело в тартарары».

Из воспоминаний М.С. Безматерных: «В горящем пламени приходилось вступать в неравную схватку с озверевшим врагом. С боями приходилось отступать, но задержать врага во что бы то ни стало, любой ценой – даже и жизнью, это наш святой долг перед родиной. Мы помнили об этом и старались. Под городом Полоцком мне пришлось гореть в огне, выдержать жестокие бои под городом Невелем и сражался я в жестоких боях за город Великие Луки, где я был тяжело ранен вражеским пулеметным огнем в правую ногу. Это было 23 августа 1941 года.

Меня и других раненых бойцов с поля боя нашим санитарам подобрать невозможно было. Попал я во вражеские руки с тяжелым ранением, и увезен немцами в город Невель, где был лазарет для пленных. Тут много было наших врачей, они нас лечили, и ногу мне ампутировал наш русский врач».

Врачи через своих немецких коллег оформляли документы, помогая раненым освободиться из плена. Безматерных ждал своей очереди. «Но мы были разоблачены и вывезены в немецкий лагерь смерти в город Полоцк, где началась мучительная расправа над пленными: массовые расстрелы и казни, и избивание, и муки.

В этом смертельном ужасе я пробыл 3 месяца, до 1 января 1942 года, и решил сбежать, пока еще в силах, несмотря на то, что я был уже на костылях. Мне и нескольким товарищам помогли врачи. Я, на костылях, с незалеченной культей, кое-как выбрался из г. Полоцка и добрался до деревни Зуи Ветринского р-на Витебской области. Народ меня не бросил, подкрепили. Я был истощен».

Уже весной Безматерных воевал в партизанском отряде – «всюду мстил врагу». Полгода воевал, пока боли в культе не стали невыносимыми. Тогда его перебросили в партизанский госпиталь, в соседний район, на лечение. Но и там не усидел без дела Михаил – стараясь быть полезным, он вспомнил о своей довоенной специальности. Начал стричь и брить раненых. По его словам: «Делал перевязки и санобработку, и по заготовке продуктов, и другие поручения выполнял безотказно. После лечения я был направлен в штаб бригады Мельникова. Проработал там по специальности до 16 августа 43 года, несмотря на мои трудности: я был такой длительный период без ноги. Но выполнял я безотказно и честно все поручения».

В августе 1943 года появилась возможность вывезти самолетом в Москву часть раненых, с ними отправили и Михаила Безматерных. Так война для него закончилась. И только в 1948 году его отыскала награда – орден Красной Звезды, к которому М.С. Безматерных представило партизанское командование.

 

Первые минуты войны застали Алексея Ивановича Белкина на границе. Бывший учитель Чигиробской начальной школы Соликамского района был призван в армию еще в 1939 году. Находился в г. Белостоке (Западная Белоруссия). Ночью 22 июня мотострелковый полк, в котором служил Алексей, был поднят по тревоге и вскоре вступил в бой за город Утяны с крупным немецким десантом. Десант был уничтожен.

Из воспоминаний А.И. Белкина: «В августе у деревни Катково Торопецкого района Калининской области в течение двух дней отбивали атаки немцев. Погиб командир полка полковник Николин, политрук уралец Тупицын. Зам. политрука 5 роты И.В. Санников тяжело ранен, и я, когда выносил его с поля боя, был ранен. В этом бою, 19 августа 1941 года, погиб и любимый политрук нашей 4 роты Р.Г. Тупикин.

В тяжелом бою под д. Суворово меня контузило, но у меня хватило силы воли вывести из окружения 39 бойцов и командиров. Четырнадцать суток пробивались к своим. Предатель-проводник вывел на немецкий гарнизон. Пришлось отстреливаться. Многие тогда погибли. Только половина группы дошла до своей части. Нас уже вычеркнули из списков живых. За это получил благодарность от командования и первую медаль «За боевые заслуги».

 

Отступать от самой границы пришлось и 20-летнему Александру Шагалову. Он служил в армии с 1940 года, сначала – в Особой Дальневосточной Красной Армии. В апреле 1941 года красноармеец Шагалов был переброшен в Западную Украину для создания укрепрайона на новой границе.

Из воспоминаний А.Т.Шагалова: «На границе застала меня война в первые ее минуты и часы, в деревушке северо-западнее Львова. Служил я в Особом корпусе железнодорожных войск – 32-й Отдельно-мостовой батальон, саперная часть. По должности я минер. Когда отступали, то все взрывали – мосты, вокзалы, железные дороги, водонапорные башни и т.д. Такой у нас был приказ. Чтобы ничего врагу не досталось».

 

У каждого было свое начало войны. Михаил Шешуков, рабочий магниевого завода, оказался в первой партии мобилизованных, отправившихся из Соликамска 23 июня. Его воспоминания о войне представляют собой настоящий дневник событий.

Из воспоминаний М.Ф. Шешукова: «24 июня 1941 года из облвоенкомата г. Перми эшелоном выехали в направлении Москвы. Но при подходе к столице ж.д. состав был направлен по окружной Московской дороге на Вологду и далее через города Волхов, Новгород, Новые Сокольники, Невель и Витебск. Когда поезд подходил к Витебску, шел на подъем тихим ходом, навстречу – наши отступающие воинские части и кричали: «Куда вы едете? Там ведет наступление немецкая армия!»

Мы прибыли в г. Витебск 29 июня 1941 года рано утром, дальше поезда не ходили, и территория Белоруссии была занята врагом. Рано утром 30 июня наш поезд вышел в обратный путь на г. Невель, но вскоре состав дважды подвергся бомбежке фашистской авиации, был выведен из строя паровоз, были жертвы. Вечером 30 июня мы собрались и двинулись пешим ходом на г. Невель, шли всю ночь.

Рано утром 1 июля сделали привал в райцентре Городок в 40-50 км от г. Витебска. Вся наша команда оружия не имела. В 12.00 построились колонной и двинулись в путь, но при выходе из леса на шоссе были встречены огнем танков, пулеметов и автоматов противника, прорвавшихся из-под г. Полоцка и спущенных десантом. Основная масса наших людей рассыпалась по лесу, часть их погибла.

К концу дня мы стали собираться у лесного озера. Со мной было пять человек, мы наметили путь, как выйти к своим на восток, после стали подходить другие, народ не знал, как попасть к своим. Всего нас собралось 40-45 человек».

Прерву воспоминания Михаила Федоровича и расскажу о нем. К этому времени М.Ф. Шешуков считался опытным красноармейцем. В 1938 – 1940 годах он служил пулеметчиком в 1-й Краснознаменной Дальневосточной Армии. Участия в боевых действиях не принимал, но военную службу знал, в отличие от многих, оказавшихся рядом с ним у лесного озера в окрестностях Витебска.

Из воспоминаний М.Ф. Шешукова: «Я предложил маршрут движения, все согласились. Двинулись в путь. Мне пришлось возглавить эту группу, чтобы пройти по территории, где передвигались отдельные немецкие подразделения. Судя по карте, нам нужно было выйти на ст. Езерище. Шли всю ночь.

Утром 2 июля, когда мы отдыхали в котловане у другого озера, нас обнаружили ребятишки, которые пришли купаться. Хотя мы их просили молчать, но они сообщили о нас своим мамам, которые нам принесли продукты. После я разбил нашу группу по 4-5 человек, т.к. нужно было двигаться днем, и указал всем направление на ст. Езерище. В моей группе был земляк Иван Трубинов из с. Касиба.

Поздно вечером остановились переночевать в деревне. Утром 3 июля собрались уходить. Пока хозяйка нас кормила, ее муж ушел караулить на проселочную дорогу к железнодорожному разъезду Росляки. Вскоре он спешно вернулся и сообщил, что в деревню едут немцы.

Куда нам деваться? Оружия у нас – одна винтовка и несколько патронов. Не повоюешь. Мы попрятались во дворе. Машина остановилась, вышел офицер и стал уточнять у хозяев, как проехать на разъезд Росляки. Я выглянул: машина была полуторка Горьковского завода, а в кузове сидело 20 человек солдат, одетых в нашу советскую милицейскую форму. Это была немецкая разведка. Они уехали, а мы продолжили выбираться к своим.

3 июля в полдень прибыли мы на ст. Езерище, которую разбомбила фашистская авиация, все горело, рвались хранилища с горючим. Переночевали и пошли в путь на г. Великие Луки. 4 июля в конце дня прибыли в военкомат г. Великие Луки, а утром 5 июля командой нас отправили в облвоенкомат города Калинина. При выходе из города увидели три фашистских самолета, которые летали на низкой высоте, покачиваясь с боку набок, как бы приветствуя нас, что мы уходим на восток.

Из облвоенкомата нас доставили в г. Дмитриев Московской области на формирование 305-й стрелковой дивизии. Я в кадровой армии служил станковым пулеметчиком, и меня направили в 1-ю пулеметную роту 1004-го стрелкового полка. 12 августа утром наша дивизия прибыла на Калининский фронт и под г. Новгородом 15 августа дивизия вступила в бой.

Весь август шли упорные кровопролитные бои, но враг был остановлен под г. Новгородом, не дали мы ему продвинуться вглубь страны. Здесь погиб мой земляк Миша Мальгин, крановщик цеха электролиза магниевого завода при форсировании реки Малый Волховец и другие товарищи из Соликамска».

 

На Калининском фронте сражался и однофамилец погибшего земляка Шешукова – лейтенант Мальгин Иван Васильевич, уроженец с. Верх-Боровского, до войны окончивший пограничное училище.

О своей службе Мальгин рассказывал по-военному сухо:

«24 июня 1941 года полк, в котором я служил, был направлен в Москву и вошел в состав 1-й ордена Ленина Краснознаменной дивизии им. Дзержинского. Я был назначен офицером связи при штабе дивизии. В июле был сформирован отряд снайперов, меня назначили его командиром. Отряд был направлен на Калининский фронт, где и находился  до октября 1941 года. Личный состав проявил высокую дисциплину, организованность, мужество и отвагу, 15 человек из отряда были награждены медалью «За отвагу».

По приезде в Москву я был назначен командиром мотострелковой роты. Положение в столице было очень тревожным, фашисты находились на подступах к Москве, в некоторых местах на расстоянии 20-25 км. В столице было введено осадное положение. В октябре я с ротой нес службу на КПП у подступов к Москве».

 

ОБОРОНА МОСКВЫ

 

С самого начала фашисты рвались к Москве. С ее захватом они связывали окончание войны. Уже печатались приглашения на торжественный въезд и парад на Красной площади. 7 ноября 1941 года парад войск на Красной площади состоялся, но это был парад советских войск. Прямо с него бойцы уходили на фронт.

Из воспоминаний И.В. Мальгина: «7 ноября 1941 года я в составе полка со своей ротой был участником парада, с парада все мы ушли на оборону Москвы. Наш полк был придан 16-й Армии, которой командовал генерал Рокоссовский. Трудные это были дни для нашей Родины. Враг бросил в ноябре все силы, желая во что бы то ни стало взять Москву, а нам, участникам обороны на Волоколамском и других направлениях, был приказ: «Ни шагу назад». Мы чувствовали, что отступать было некуда.

Населенные пункты и города раз по 6-8 переходили из рук в руки: то враг нас выбьет, а то мы его. Личный состав моей роты упорно оборонял рубеж и ни шагу не отступил назад. Я счастлив, что мне в этот период пришлось командовать такими мужественными патриотами».

 

Из воспоминаний А.В. Новикова: «В декабре 1941 года я прибыл на фронт под Москву. Принимаю взвод солдат и вступаем в бой. Идут тяжелые наступательные бои, снег, мороз, сырые землянки. Вскоре заменяю погибшего командира роты, снова бои. В январе 1942 года заменяю раненого начальника штаба батальона, а в марте – смертельно раненого командира батальона. В мае месяце получаю первую награду – медаль «За отвагу». Во время короткой передышки вступаю в кандидаты членов партии. Снова бой под Гжатском и упорные наступательные бои. В сентябре 1942 года вступаю в ряды членов ВКП (б). В ноябре еду в гор. Подольск Московской области и оканчиваю курсы командиров батальонов. За бои под Москвой нашей дивизии было присвоено звание гвардейской».

 

Из письма А.И. Белкина жене: «Ты всегда в моей памяти. Не забывай меня. Извини, что нескладно и некрасиво пишу из окопа. Война есть война. Мы видим зверства врага, разрушенные школы, убитых детей и будем сражаться с ним до последнего дыхания. Мы победим! Враг в двухстах метрах от нас. Скоро в бой. Если погибну, то погибну патриотом».

Враг действительно был очень близко. А.И. Белкин нередко вспоминал трагикомический случай, произошедший с ним на Калининском фронте. Их стрелковый полк в то время находился «во втором эшелоне» - на передышке. Как-то в роту доставили посылки с подарками от тружеников тыла. Одно отделение взвода, которым командовал Алексей Белкин, несло боевое охранение на линии фронта и находилось в немецком блиндаже, недавно отбитом у врагов.

«Твои бойцы в охранении, ты и доставь им подарки», - приказал Белкину командир роты.

И взводный, получив две посылки и письма, в сопровождении бойца, направился к линии фронта. Алексей торопился – идти предстояло не менее четырех километров. Быстро темнело, моросил дождь. Шли по покрытому редким кустарником торфяному болоту. До войны здесь заготавливали торф, и всюду высились штабеля торфяных кубов. Штабеля тянулись почти километр, а между ними петляло множество тропинок. Ориентироваться на местности было трудно, но направление пути казалось Алексею правильным.

Вот на небольшой возвышенности, окруженной молодым сосняком, показался замаскированный блиндаж. На всякий случай, оставив бойца с посылками за торфяным штабелем, Алексей хотел было открыть дверь. Но вдруг из блиндажа до него донеслись звуки губной гармошки и немецкая речь. Белкин оторопел и, пока осознавал свое положение, дверь блиндажа распахнулась. Он едва успел отшатнуться и спрятаться за ней, сжимая рукоять ножа.

Вражеский солдат прислушался, не заметил ничего подозрительного, повернулся и захлопнул за собой дверь. Рывок – и Алексей уже за штабелем торфа. Захватив посылки, они с бойцом скрылись в темноте. Немцы, услышав шорох, выбежали и, пуская осветительные ракеты, открыли беспорядочный огонь. Все обошлось благополучно, если не считать того, что в пилотке бойца, сопровождавшего Белкина, застрял осколок разрывной пули. А посылки в этот же вечер были доставлены по назначению.

 

Из воспоминаний И.В. Мальгина: «В декабре 1941 года наши войска перешли в контрнаступление, враг дрогнул и бежал, бросая технику и «ерзац-валенки», а мы воспряли духом, очень мы его крепко били. Потом мне немало пришлось еще повоевать. Но самой трудной в моей жизни была эта оборона Москвы».

 

На одном из участков Калининского фронта 18 декабря 1941 года роте Алексея Белкина была поставлена задача перерезать Волоколамское шоссе и преградить путь отступающему врагу. Остановленные фашисты открыли шквальный огонь. Рота залегла. И тут поднялся командир, с возгласом: «За мной, за Родину!» бросился вперед, стреляя из пистолета. Бойцы последовали за ним. Задание было выполнено, но ротный командир получил серьезное ранение: немецкая разрывная пуля раздробила ему правое предплечье.

Потом было несколько хирургических операций, месяцы лечения в госпиталях. Алексей Белкин был признан годным к нестроевой службе. Он по-прежнему находился на фронте, только участия в сражениях уже не принимал. За бой на Волоколамском шоссе А.И. Белкин награжден орденом Красной Звезды.

 

Орденом Красного Знамени за оборону Москвы был награжден подполковник-соликамец Борис Александрович Лунегов. Трое его братьев также воевали: Сергей Александрович – заведующий Соликамским ГорОНО, призванный на военные сборы в июне 1941 года, Маврикий Александрович – член парткома Соликамского калийного комбината, добровольно ушедший на фронт в июле 1941 года, и Евгений Александрович – комиссар корабля Балтийского флота. Им не суждено было дожить до Победы. Все братья Лунеговы погибли в 1941-42 годах.

 

Из воспоминаний А.Т. Шагалова: «Когда в декабре 1941 года погнали немцев из-под Москвы, мы разминировали минные поля, снимали мины, обезвреживали неразорвавшиеся бомбы вдоль железной дороги и так до апреля 1943 года».

 

Одну из рот разминирования под Москвой возглавлял соликамец Михаил Николаевич Чуклинов. С 1935 года он служил в армии. Участвовал в Финской войне. Затем Чуклинов, как и А.Т. Шагалов, был послан на укрепление западной границы, строил доты. Оказался участником первых боев Великой Отечественной войны. Вместе с армией отступал до Москвы «в течение шести месяцев, проклиная свое бессилие, страшась смотреть в глаза остающимся на оккупированной территории советским гражданам». С тем большим воодушевлением М.Н. Чуклинов и бойцы его роты участвовали в наступлении под Москвой, гнали врага со своей земли.

 

Иван Васильевич Гилев с 1935 года служил на Дальнем Востоке в танковых частях. Кадровый военный, боевое крещение он принял под Москвой.

Из воспоминаний И.В. Гилева: «В августе 1941 г. наша танковая дивизия была снята с Дальнего Востока и направлена на оборону Москвы. В это время я командовал танковой ротой в звании лейтенанта. 2 октября 1941 года мое подразделение в составе танковой части в районе Подольска, в 60 км от Москвы, вступила в бой с фашистскими танками. Вот тут я и принял первое боевое крещение, и началось самое тяжелое суровое испытание физических и моральных сил для меня и моих товарищей. В этом бою мне и моему экипажу – водитель танка старшина Полумисков, заряжающий Волков, радист Вихорев – пришлось выброситься из горящего танка».

Даже это сдержанное «самое тяжелое суровое испытание физических и моральных сил» передает весь ужас того боя, им наверняка было страшно, они прощались с жизнью. Сейчас бы  сказали, что людям, пережившим такое, «требуется серьезная психологическая помощь». А они ничего – отдохнули и снова в бой на разгром врага.

 

Из воспоминаний М.Ф. Шешукова: «Я принимал непосредственное участие в боях в качестве наводчика пулеметного расчета. 1 ноября 1941 года наша 305 стрелковая дивизия была переброшена в район реки Малая Вишера, чтобы задержать испанскую «Голубую дивизию», которая стремилась зайти в тыл нашей 16 армии.

Наши подразделения двигались по шоссе Ленинград – Москва на восток. Далее мы заняли оборону в деревне Плешково, в изгибе левого берега реки Малая Вишера, а на правом через поле находилась деревня колхоза «Первое Мая». Перед нами стояла задача по освобождению этой деревни и села Посад, далее по дороге.

Рано утром 11 ноября подразделения нашего полка переправились по льду через реку и, пробираясь лесом, вышли к деревне. Наша рота двигалась впереди колонны и оказалась на возвышенности. Противник нас обнаружил, открыл перекрестный огонь, были потери в личном составе. Нам приказали спешно наступать.

Деревня была превращена в настоящую крепость. Испанцы прорыли ходы сообщения между избами, в овощных ямах устроили дзоты для пулеметов и минометов, а в стенах домов со всех сторон прорезали дыры – амбразуры для ведения огня из пулеметов и автоматов. В окопах сидели дежурные, которые имели при себе даже одеяла.

А у нас ощущался недостаток в военной технике, а особенно в боеприпасах для артиллерии и минометов. Наши подразделения, освобождая деревню колхоза «Первое Мая», имели на вооружении стрелковое оружие, винтовки, несколько ручных пулеметов, два станковых пулемета и два ротных пятидесятимиллиметровых миномета, которые были технически несовершенны, мины не долетали до цели, а падали и рвались в боевых порядках наших наступающих подразделений.

В то время имевшиеся в дивизии на вооружении артиллерия и минометы имели небольшое количество боеприпасов, и были все приданы другим стрелковым полкам, наступающим на Посад».

Тем не менее, деревня была взята штурмом. При этом один из бойцов совершил подвиг, который позднее назовут «подвигом Матросова» - он своим телом закрыл амбразуру вражеского дзота. Полк пошел дальше и присоединился к подразделениям, освобождавшим село Посад.

Из воспоминаний М.Ф. Шешукова: «Наступление велось напрямую через поле по открытой местности, которое со всех сторон простреливалось противником. Бойцы двигались только по водосточным канавам по обочинам дороги. Продвигаться вперед было очень трудно, противник беспрерывно вел интенсивный огонь. Земля была замерзшая, и мины падали и рвались на поверхности, поражая осколками бойцов. Наш пулеметный расчет достиг окраины села, и стал стрелять по крайним домам, ответным пулеметным огнем противника я был ранен в левую руку. Обратно выползать мне пришлось по той же водосточной канаве вдоль дороги.

Ночь была морозная, замерзший, я добрался до зернового амбара освобожденной ранее деревни колхоза «Первое Мая», где находился передовой перевязочный медицинский пункт нашего полка. Забинтовали мне раны на руке и отправили пешим ходом в медсанбат за реку Малая Вишера в деревню Плешково».

М.Ф. Шешуков был отправлен в эвакогоспиталь в глубокий тыл – на Алтай, в город Бийск. Оборонять Москву ему не пришлось.

 

19-летняя Лидия Онянова, окончив под Москвой Центральную женскую снайперскую школу, в составе роты девушек-снайперов была отправлена на Калининский фронт. Вскоре среди бойцов появилось много рассказов-полулегенд об этой роте. Но когда они только прибыли, в штабе армии воскликнули: «Куда нам детский сад!»

Но через несколько дней этот самый «детский сад» заткнул за пояс лучших снайперов-фронтовиков. Сам командующий армией вручил каждой девушке снайперскую книжку. В этой книжке то чернилами, то карандашом появлялись записи, подобно такой: «17.XII.41 г. 5 (пять) фашистов», и подпись командира стрелкового подразделения, на участке которого тогда действовала снайпер.

Из воспоминаний Л.А. Оняновой: «На одном участке фронта у фашистов появился снайпер, каждый день выводил из строя двоих-троих наших солдат, ранил нескольких офицеров, начштаба полка. Надо было уничтожить его. Как-то засекла его и выстрелила, но поторопилась: пуля только сшибла фуражку гитлеровца. После этого началась настоящая дуэль. Выслеживали друг друга, меняли позиции. Расслабиться было нельзя ни на минуту. Однажды чуть приподняла голову, как раздался выстрел, и пуля пробила каску. Но заметила дымок от выстрела и точно определила, где укрылся враг. Выстрелила в ответ и увидела в прицеле: из кустов показалась его поникшая голова. Смерти мы не страшились. Одна мечта была – побольше уничтожить фашистов».

За охрану ответственного участка пути, по которому на фронт проходило большое количество техники и солдат, когда готовилось наше наступление под Москвой, Л.А. Онянова награждена орденом Красного Знамени. Вторую награду, орден Отечественной войны II степени, Лидия Онянова получила, когда ее счет убитых врагов перевалил за 50. Всего за годы войны она уничтожила 87 фашистов.

 

Зимой 1941-42 гг. положение в Москве было крайне тревожным. В городе было введено осадное положение, его постоянно бомбили. Небо Москвы от вражеских самолетов защищали бойцы войск ПВО. Среди них – дальномерщик 82-го зенитно-артиллерийского полка, бывшая учительница Нижнемошевской школы Соликамского района, Худякова Надежда Александровна.

Надежда Худякова ушла в армию по комсомольскому призыву добровольцем в апреле 1942 года. После кратковременного обучения была направлена в зенитно-артиллерийский полк, в котором служила до конца войны.                                       

Аэростатчиком Особого Московского округа ПВО служила ефрейтор Зоя Александровна Чаплыгина, после замужества Пастухова.

 

Из воспоминаний З.А. Чаплыгиной (Пастуховой): «Пост – 13 человек с командиром и мотористом – обслуживал от одного до трех аэростатов. Аэростаты поднимались на высоту до 6 тыс. метров, что мешало вражеским самолетам прицельно бомбить город. Аэростаты крепились на металлическом тросе и располагались в шахматном порядке.

Нам рассказывали один пример. 11 августа 1941 года у поста д. Хорошево аэростатчики доказали на практике эффективность воздушных заграждений против самолетов противника. Командир поста Иван Губа и моторист Александр Гусев сбили «Хейнкель». Было размотано 5 тыс. метров троса. У самолета отрезало крыло, и он стал разваливаться в воздухе, и вместе с экипажем упал в Москву-реку. Отрезанное крыло потом было выставлено на всеобщее обозрение. Аэростатчики были награждены медалью «За отвагу».

Всего 7 вражеских самолетов налетело на тросы нашей дивизии. Все мы круглые сутки были в боевой готовности. Запомнились мне сильные шторма, когда срывало аэростаты с биваков. Спасая их, многие девушки погибли и остались инвалидами. Например, командир поста Настя Васильева из Свердловска, красноармеец Зоя Евдокимова, ефрейтор Шура Окорочкова посмертно награждены орденом Отечественной войны II степени, занесены в списки своей части. Маша Иванова 10 дней лежала в госпитале со сломанной рукой, награждена медалью «За отвагу». Можно еще много привести примеров. По существу героем был каждый московский аэростатчик».

Аэростатчики были донорами, сдавали кровь для раненых, а деньги, полученные за кровь, вносили в Фонд обороны. По словам З.А. Чаплыгиной, бойцы их дивизии сдали 500 литровкрови.

М.И. Калинин при встрече с девушками-аэростатчицами отметил: «Война показала, что подвиги могут совершать не только мужчины, но и женщины, и, защищая московское небо, российские девчата совершили подвиг, который войдет в историю».

 

Защитники Москвы были вознаграждены за свой героизм. Измотав противника, советские войска отбросили его к апрелю 1942 года на 150-350 кмот столицы. Фашистская германия потерпела первое серьезное поражение во второй мировой войне.

 

ОБОРОНА ЛЕНИНГРАДА

 

30 августа 1941 года войска противника вышли к Неве и перерезали дороги, связывавшие Ленинград со страной. Началась героическая оборона города, продолжившаяся до 27 января 1944 года. Ленинградцы создавали народное ополчение.

Одной из первых была зачислена в ополчение санинструктором ленинградская студентка, родом из Соликамска, Елизавета Македонова. Она вспоминала, как ехала в переполненном эшелоне, как почти сутки шли пешком по тридцатиградусной жаре. До крови тогда натерла ноги. В первом бою вместе с бойцами устремилась было в атаку, но командир остановил ее: «Сзади ты нам нужнее, там раненые».

Она не считала, сколько раненых вынесла в том бою и в других за долгие восемь месяцев войны. Трижды она была ранена и контужена, но от эвакуации в тыл отказывалась. В своем последнем бою под Ленинградом 10 марта 1942 года Елизавета успела перевязать троих раненых, бросилась к четвертому. И была остановлена сильнейшим взрывом. Осколком от разорвавшегося поблизости снаряда девушка была ранена в лицо.

Потом были операции, работа агрономом, учеба в Пермском педагогическом институте и работа в школе. Многие соликамцы помнят Елизавету Петровну Македонову – кто-то учился у нее, кто-то работал с нею. Помнят общительную, жизнерадостную женщину, не любящую вспоминать о войне.

 

Под Ленинградом пришлось воевать многим соликамцам. В их числе были: сержанты стрелкового полка Федор Родионович Белорусов и Павел Геннадьевич Печорин, командир стрелкового взвода Афанасий Александрович Мальцев, командир батареи Александр Иванович Хальзов, командир стрелкового батальона Федор Кириллович Селедцов и многие другие, благодаря кому Ленинград выстоял.

 

Из воспоминаний Ф.К. Селедцова: «Боевое крещение я получил так. Было приказано добыть «языка». Вышли мы ночью вдвоем с бойцом Сазоновым. Доползли до бугра с кустами ивняка – это как раз на середине нейтральной полосы. Бугор этот мы видели днем в бинокли. Здесь мы распрощались с Сазоновым. Я пополз с бугра влево, в канаву. Вдруг руки по локоть вошли в жидкую грязь. Только бы не всплеснуть! Я хотел привстать и перескочить канаву.

В этот момент недалеко от меня раздались тихие шаги, что-то звякнуло. Я замер. Засветилась ракета, и я увидел, как, низко пригнувшись, крался человек. У бугра он остановился и что-то тихо сказал. Можно было взять его «языком», но я не знал, сколько с ним человек. С кем-то ведь он разговаривал. Я отполз назад, в канаву, всем телом погрузился в воду, положил автомат на кочку, замаскировался и следил за противником. От холодной воды онемели ноги, жалили комары, но надо было лежать и ждать.

Светало. Я уже знал, что немцы устроили вблизи наших позиций наблюдательный пункт. Сначала я слышал несколько слов, потом все стихло. Я решил точно узнать, где находится враг, и пополз к бугру. Вдруг метрах в пятнадцати от меня, на верхушке бугра, начала подниматься трава – ровный квадрат с цветами. Это была крыша. Приподняв ее, фашист поставил подпорку и стал наблюдать из-за ветвей за нашими позициями. Где был Сазонов, я не знал.

В полдень, когда началась артиллерийская перестрелка, немецкий наблюдатель сполз к ручью, раздвинул траву и наполнил фляжку водой. Когда он пополз обратно, я оглушил его. Дождавшись темноты, я с «языком» пополз вниз к канаве, где, как оказалось, меня ждал Сазонов. Так закончилось мое первое боевое задание».

За оборону Ленинграда Ф.К. Селедцов награжден двумя орденами Красного Знамени.

 

Под Ленинградом был дважды ранен и награжден двумя орденами и медалью Александр Иванович Хальзов, до войны окончивший артиллерийское училище, участник первых боев у западной границы. 22 июня 1941 года ему исполнилось 34 года. День рождения справить не удалось. Был ранен, отступал со своей батареей до Ленинграда. Затем воевал на I Украинском фронте.

 

Из воспоминаний П.И. Печорина: «Тяжелым был август 1941 года для нашей действующей армии на Ленинградском фронте. Здесь, в районе Пулковских высот, я находился в минометном батальоне. В сентябре месяце немецкие войска пытались прорвать нашу оборону и пройти по Московскому шоссе в Ленинград.

Мой первый бой проходил в деревне Камень. Наш взвод находился в землянке, которую немцы забросали гранатами. Я был в траншее у миномета и не заметил, как появился вражеский офицер и навел на меня пистолет. Мой напарник саперной лопаткой выбил пистолет. Я вцепился в горло фашиста и задушил его. Все произошло мгновенно. А бой закончился в восемь часов вечера. Обе стороны понесли большие потери. После этого тяжелого боя на нашем участке осталось семь бойцов. Мы, семеро, линию обороны держали около десяти дней, пока пришло подкрепление.

Вражеские войска неоднократно пытались прорвать оборону Ленинграда, на позициях велась непрерывная ружейная и минометная перестрелка. Зимой сорок первого в одном из боев я получил тяжелое ранение и выбыл из строя.

В это время враг сковал кольцо вокруг Ленинграда. Все пути были отрезаны, немецкая авиация совершала на город днем и ночью налеты. Тысячи зажигательных  и фугасных бомб, артснарядов обрушивались на город. Под руинами, от осколков погибали жители города».

 

Ленинград с суши был полностью окружен. Единственным путем на Большую землю осталась Ладога, огромное озеро, летом – нередко штормовое, зимой – десятки километров льда. Имелась только одна возможность спасти город от голодной смерти – организовать перевозки через озеро. Осенью это делали летчики и моряки. Но зима 41-го была очень ранняя: Ладога покрылась льдом уже 15 ноября. Через неделю, 22 ноября, по льду пошли первые 60 автомобилей. Так родилась эта трасса.

Пришлось столкнуться с неимоверными трудностями: десятки автомашин проваливались под лед, погибали, трассу разрывали трещины и разводья. Над Ладогой свирепствовали штормовые ветры и метели. Вражеские самолеты охотились за каждой автомашиной. Ледовая трасса получила то имя, которое вошло в жизнь города, в историю и легенды – Дорога Жизни. С ней оказалась связана судьба более двадцати тысяч человек, в их числе были соликамцы.

 

Санинструктором в защитном артдивизионе, охранявшем Дорогу Жизни служила Серафима Семина.

Из воспоминаний Семиной (Есауленко) Серафимы Ивановны: «Санинструктором я числилась, а была и связистом, и подносчиком снарядов. Тяжело было, особенно нам, девушкам. Спали мы на хвое в ледяных укрытиях, ели мороженые консервы, в холодной ладожской воде мочили сухари. Но мы понимали: война, всем тяжело. Зато наша батарея сбила двенадцать самолетов!

Особенно запомнился мне воздушный бой в декабре 1943 года, когда в небе над озером было много фашистских самолетов. Наши советские летчики вели с ними неравную борьбу. Смотрим: высоко в воздухе загорелся и пошел вниз самолет. А чей – не рассмотреть в дыму. Самолет свалился на лед, на середине между нашими и немецкими позициями. Рядом с ним упал летчик с пробитым парашютом.

Я и два санитара бросились к самолету, а с другой стороны к нему же бежали немцы. Я гляжу: наша форма, пуще припустила. Быстро уложили раненого на носилки, и за ледяными торосами побежали обратно. Немцы открыли огонь, но поздно спохватились. Летчика мы спасли, звали его Виктор Власов, это имя я навсегда запомнила». 

Много пережила Семина за время пребывания на Ленинградском фронте. Как-то после артналета противника среди зенитчиков было много раненых. Сима, не обращая внимания на то, что сама ранена осколком, продолжала делать перевязки. И только когда отправила в госпиталь последнего раненого, упала без сознания от потери крови.

Поправилась – и снова в родную часть. Следующее ранение было очень тяжелым, выжила девушка чудом. После взрыва авиабомбы Серафима очнулась в ленинградском госпитале. Она не говорила, не слышала, не видела. Ей дали карандаш, помогли вывести на бумаге слова. Так она сообщила свою фамилию и номер части. Постепенно возвращались слух и речь. Она просила, чтобы помогли вернуть зрение. Врачи сделали невозможное, и через полгода она снова воевала. Среди наград Серафимы Ивановны – знаки «Защитнику Дороги Жизни», «Легендарный Невский плацдарм» и медаль «За оборону Ленинграда».

 

В 1942 году девушки Соликамска по комсомольскому призыву уехали на Ленинградский фронт, где был сформирован женский батальон морской пехоты. Среди них была девятнадцатилетняя Аня Журавлева.

Из воспоминаний А.И. Журавлевой (Лифантьевой): «Ленинград непрерывно бомбили. Не успели мы как следует обосноваться, как в репродукторе завыла сирена воздушной тревоги: в небе фашистские самолеты. Быстро взобрались по лестницам на крыши домов и стали сбрасывать зажигательные бомбы. Сначала было страшно, а потом привыкли.

Пришлось нам и аэродром на Ладоге строить, и траншеи копать, и баржи со щебенкой, с каменными плитами разгружать – все под непрерывным огнем. На войне ни у кого не было легкой работы, солдат ты или офицер. Сколько раз мы выходили на задание, столько раз рисковали не вернуться. Воевала со мной из Соликамска Наташа Плехова. Она, как и все мы, мечтала о послевоенной жизни, о встрече со своей маленькой дочкой. А ушла на задание и не вернулась – подорвалась на мине».

Позднее Анна Журавлева стала связной. Как-то во время жаркого боя ей дали срочное донесение. А как идти? В небе – налет за налетом. По словам Журавлевой, «вражеские самолеты гонялись, как стервятники, даже за одним человеком». Спрятаться, залечь в укрытие нельзя – задание очень срочное. Решив, будь что будет, она побежала.  Вдруг где-то совсем рядом разорвался снаряд, засвистели осколки. Полы у шинели как не бывало, но сама Анна осталась невредимой. И добежала. За своевременное вручение срочного важного донесения командование объявило ей благодарность и наградило Почетной грамотой ЦК комсомола.

 

Из воспоминаний П.Г. Печорина: «С осени сорок второго велась усиленная подготовка к прорыву блокады. Как-то январским утром 1943 года, в 6 часов был открыт огонь из всех видов орудий. Днем и ночью стоял сплошной гул, и нам, не выходя из машин, приходилось возить на передовую снаряды. Так длилось несколько суток. Наконец, два фронта соединились. Я не могу передать этот торжественный момент, но я был его свидетелем. В прорыве блокады враг понес колоссальные потери. Первых военнопленных немцев жители Ленинграда не пускали в город. Наши войска вынуждены были всех пленных вести окраиной города».

 

После прорыва блокады Ленинграда многие войсковые части получили наименование гвардейских. Цена этого – многие тысячи жизней. В строю осталось меньше половины личного состава, ждали пополнения.

Из воспоминаний Ф.К. Селедцова: «У нас в батальонах было 30-40% бойцов, а пополнение пока не поступало. В марте 1943 года нас перебросили на левый фланг фронта, где было затишье, так как после неудачного наступления наши части перешли к обороне, не имея успеха.

В то время на лесной опушке застопорились пять танков. Дальше пройти они не смогли, потому как впереди сплошной вековой лес и заболоченная местность, покрытая глубоким снегом. Наши части отстали далеко от танков – на 4-5 км, прекратив дальнейшее продвижение вперед. Возвратиться назад танки не смогли, так как путь, по которому они прошли, был заминирован немцами.

Нашему 191-му гвардейскому стрелковому полку, где я служил в должности командира 3-го стрелкового батальона, было приказано вывести танки из окружения. Сначала приказ выполнял первый батальон. Проходя участок от передовой к танкам, батальон попал под огонь, понес большие потери и действенную помощь танкистам оказать был не в силах. Послали второй батальон, получилась та же история: прорвалось к танкам 18-20 человек вместе с ранеными.

На третий день командир дивизии генерал Поляков вызвал меня и приказал выйти со своим батальоном в указанное место. Нашу вылазку возглавил командир полка подполковник Корягин. Он мне сказал: «В 24.00 выступаем к окруженным танкам и остаткам наших двух батальонов. С нами идут три танка Т-34. Я буду в танке, а ты командуй без меня, а то вдвоем будем командовать – толку не будет».

И вот мы движемся. Через два километра наш передовой дозор был обстрелян немцами. Уточнив место, откуда стреляли, я приказал открыть ответный огонь. Враг затих. К танкистам мы прибыли благополучно. Командир дивизии по радио приказал нам занять оборону в данном районе и уточнять обстановку до особого распоряжения.

Провели разведку местности и выяснили, что в 500 метрах проходит хорошая зимняя дорога, и по ней в одну сторону идут машины с ящиками, очевидно снарядами, а в другую – с ранеными. Увидели, что по дороге прошли две кухни на конной тяге. Решили воспользоваться вражеским обедом и накормить наших бойцов. Следует отметить, что перед выходом батальона на задание наша кухня была полностью разбита при артналете, и мы выступили на задание голодными.

Операцию по захвату немецкой кухни возглавил командир роты старший лейтенант Волков. Группа вышла ночью и укрылась в снегу близ дороги. Снегу было так много, что автомашину можно укрыть. Долго ждать не пришлось: по зимней морозной дороге заскрипели колеса, и послышалось фырканье лошадей. Но что это? Кухня остановилась в 30-40 метрах, не доезжая группы захвата. Кухню сопровождало два солдата. Почему-то они стали выгружать из повозки ящики, термоса. Выгрузив необходимое, они сели на ящики, закурили и мирно разговаривали.

Тут наши бойцы услышали, что по дороге идут немцы в эту сторону. Медлить было некогда, стало ясно, что кухня дальше не пойдет, а фрицы идут за обедом. Волков приказал захватгруппе направляться по дороге прямо к кухне, без выстрелов уничтожить солдат возле нее и захватить несколько термосов и что возможно из пищи. Саму кухню увести в наше расположение не было никакой возможности из-за глубокого снега и густого леса.

Захватгруппа на подходе к кухне была остановлена криком немца. Ему не ответили и он выстрелил. Наши ребята открыли огонь из автомата, убив двух вражеских солдат и лошадей. Подскочили, захватили три термоса и отошли в лес. В это время группа прикрытия Волкова завязала бой с подошедшими немцами, а их было около отделения. С боем группа отошла в лес, имея двух раненых и три термоса пищи.

Прибыв в свое расположение, на поляну, Волков доложил о результатах операции. Что же оказалось при вскрытии термосов? В одном из них было кислое вино, а в двух других обыкновенный кипяток. Наелись!

С этого дня нам не стало покоя, фрицы днем и ночью нападали на нас, то с одной, то с другой стороны. Спать было некогда, и никто не спал. В одном из боев немцы потеряли много убитых. При их осмотре нам удалось захватить 16 автоматов, 2 ручных пулемета, гранатомет и легкий миномет. Мы пополнили свой боезапас, а главное – у них в ранцах было, чем поживиться: галеты, плавленый сыр, сахар, сигареты и наша русская водка в чекушках.

Ночью мы получили приказ командира дивизии вернуться в расположение наших частей. Раненых приспособили на танки и после полуночи стали отходить. Немцы обнаружили наш отход, когда мы были далеко. При отходе осколком мины были ранены комбаты 1 и 2 батальонов. Наши потери пребывания на поляне составили 6 убитых и 19 раненых. Танки благополучно вернулись вместе с нами в свое расположение».

 

Из воспоминаний П.Г. Печорина: «После прорыва блокады из-под Ленинграда наша часть направилась в Эстонию к железнодорожной станции Нарва. Во время боев в марте я был тяжело ранен. Двое с половиной суток пришлось пролежать в снегу. Лишь к концу третьих суток меня подобрали наши разведчики. Кстати сказать, в эту ночь разведчикам тяжело досталось: они тащили меня и «языка».

 

ОБОРОНА СТАЛИНГРАДА

 

В конце июня 1942 года немецко-фашистские войска, не сумев преодолеть оборону советских войск на Курско-Воронежском направлении, повернули на юг, к Сталинграду. Советские войска оказали упорное сопротивление вдвое превосходящему их по численности врагу. К осени 1942 года на этом направлении было сосредоточено более 50 дивизий, свыше миллиона солдат. Здесь была пятая часть пехотных и около трети танковых дивизий вермахта. За полгода боев под Сталинградом фашисты потеряли четвертую часть своих сил, действовавших на Восточном фронте.

 

Из воспоминаний А.Г. Тарибо: «3 сентября 1942 года нам выдали боевое оружие, боеприпасы, противотанковые гранаты и все необходимое снаряжение. После обеда в этот же день наш 423 отдельный истребительный противотанковый артиллерийский дивизион маршем направился к Сталинграду. 5 сентября мы уже приняли бой северо-западнее Сталинградского тракторного завода, около станции Ерзовка. Сто десять дней я был в боях под Сталинградом. Вначале – первым номером противотанкового ружья, а потом вторым номером орудийного расчета 45-миллиметровых пушек. 24 декабря 1942 года меня ранило. На Сталинградский фронт я не вернулся.

Двести дней и ночей длилась битва под Сталинградом, она охватила территорию почти в 100 тысяч кв. километров, в боях участвовало свыше 2 миллионов человек. Более 800 яростных атак отбили защитники города и почти столько же атак организовали сами».

Спустя годы Артемий Гаврилович Тарибо расскажет своим ученикам о подвигах защитников города, чему он был свидетелем.  Но о себе скромно промолчит.

 

Степан Иванович Суханов был призван в армию еще до войны, в 1940 году. Служил в запасном полку на Дальнем Востоке механиком-водителем танка. В 1943 году часть их танковой бригады перебросили под Сталинград.

Из воспоминаний С.И. Суханова: «Не доезжая Сталинграда, ночью поступил приказ покинуть платформы. А состав не останавливается, только скорость сбавил. Если бы пехотинцы – могли бы выпрыгнуть, а тут – танки. Соорудили сходни и в кромешной тьме на ходу съезжали с платформы. Мы сразу же пошли в бой громить фашистов, гнать их прочь от Сталинграда. Все вокруг гремело, стонало, дым ел глаза, от разрывов в ушах стоял сплошной гул. Стиснув зубы, вел танк на врага. Командир кричал: «Вперед, ребята, дадим им прикурить!» Мы и дали, так дали!»

 

Под Сталинградом «за спасение жизней воинов Советской армии» получил свою первую награду – орден Красной Звезды – главный врач Соликамской больницы Скробко Петр Петрович. В годы войны – ведущий хирург полевого подвижного госпиталя № 2067 I Украинского фронта.

Из письма П.П. Скробко жене: «У нас у всех свои обязанности. Победили под Сталинградом. Будем надеяться на все лучшее и доброе в будущем. В отношении себя сообщу: живу по старому, оперирую. Здоров. Надеюсь на скорую победу над проклятым фашистом. Жду скорого дня встречи».

 

На Сталинградском фронте воевали и другие соликамцы: политрук Александр Максимович Шеин, рядовой морской бригады Юрий Николаевич Лунегов, рядовой стрелковой роты Егор Михайлович Ерогов, шофер авиаполка Александр Ильич Семейкин, артиллерист Константин Николаевич Петров и еще многие и многие, благодаря кому город выстоял.

Из воспоминаний А.Г. Тарибо: «Победа на Волге положила начало коренному перелому в ходе Великой Отечественной войны и всей мировой войны. За эту битву 300 тысяч воинов награждены правительственными наградами».

 

БОИ МЕСТНОГО ЗНАЧЕНИЯ

 

Война – это не только и не столько великие битвы, это тяжелый труд, бои за каждую пядь земли. Так называемые «бои местного значения». В этих боях больше всего было раненых и погибших.

 

Из воспоминаний А.Т. Шагалова: «16 апреля 1943 года я был тяжело ранен на минном поле. Опростоволосился. Взял мину правой рукой, хотел ее снять и произошел взрыв. Оторвало руку и лишился глаз. Была сильная контузия, оглох на левое ухо. Долго лечился в госпиталях, сначала – в Серпухове, затем в Кирове, в Молотове (Перми). Думал, чем заниматься после выписки, ведь ослеп. В госпитале судьба свела меня с профессором Коваленко, который рассказал о педагогических курсах для незрячих воинов. Из госпиталя сразу поступил на эти курсы, а в 1945 году стал студентом исторического факультета пединститута».

 

Из воспоминаний И.В. Гилева: «В марте 1942 года в районе Юхново Калужской области пришлось мне отбивать со своим подразделением контратаку фашистов: 7 наших против 21 танка противника. Контратака противника была отбита».

Из статьи «Танкисты» фронтовой газеты: «Старший лейтенант Иван Гилев на своей машине шел в атаку первый. Сзади двигались танки его подразделения. Командир показывал, как нужно бить врага. Вот его боевой счет в этом сражении: на подступах к деревне он разгромил два сильно укрепленных дзота; затем на околице увидел две пушки, они вели яростный огонь по наступавшей колонне. Гилев обрушился на них, и два орудия были разбиты; потом он уничтожил уже в самой деревне еще одну пушку и еще один дзот, подавил четыре пулеметных гнезда. Гилев все время продвигался вперед. Руководя боем, он показывал образцы умения, храбрости и бесстрашия. Это настоящий советский офицер, и он получил высшую награду Родины – орден Ленина».

 

Из воспоминаний В.П. Олюнина: «Работал я в шахте калийного комбината начальником смены 2-го участка и был на брони до 1942 года. В армию взяли 8 марта 1942 года. Попал на Северо-Западный фронт в район города Крестцы (Калининская обл.), сначала – в Отдельный минометный дивизион 144-й Особой стрелковой бригады. Стояли мы в обороне на озере Ильмень, в деревне Льзень. Бывало так: днем мы на огневой позиции, а ночью – в траншею, так как пехоты было мало, и нам приходилось держать оборону. Спали урывками, прямо в траншеях.

С Ильменя нас перебросили под Старую Руссу на переформирование. 30 сентября 1943 года нас переформировали из минометчиков в артиллеристы. Лошадей мы сдали, минометы – тоже. Вместо них дали нам немецкие трофейные гаубицы и трактора, чтобы их тянуть. Вот мы воевали и били немцев из их пушек, их же снарядами. С ними и Берлин брали. Я был сперва заряжающим, потом наводчиком орудия».

 

Электротехник калийного комбината Павел Поротников был призван на службу в 1939 году и зачислен краснофлотцем на Тихоокеанский флот. Вскоре стал известным во Владивостоке спортсменом, чемпионом флота по прыжкам в высоту. С началом войны Поротников рвался на фронт, требовал перевода на Северный или Балтийский флот. Несколько раз получал отказ. В конце 1942 года в команде ста краснофлотцев-добровольцев был отправлен в действующую армию и стал разведчиком стрелкового полка.

Из письма командира разведвзвода младшего лейтенанта Базарова матери П. Поротникова: «По просьбе вашего сына посылаю вам сообщение и две фотокарточки, так как он погиб в бою в ночь на 11.6.43 г. во время ночного поиска на ст. Корчаковка Сумской обл. Ваш сын храбро сражался за Советскую Родину».

 

Учитель физики Николай Алексеевич Баранов с октября 1941 года – боец батальона связи. Воевал в Крыму и в Ростовской области.

Из писем Н.А. Баранова жене: «Пишу тебе из госпиталя. Был 27-28 февраля в Крыму в бою и попал под дождь. Стояли по колено в воде, тогда я и отморозил пальцы обеих ног, хотя в Крыму снега нет давно. Я уже поправляюсь и готов идти на погром гитлеровской своры, стереть с лица земли эту нечисть». «Я живу хорошо здоровье и самочувствие прекрасное, и одно желание разгромить фашистскую свору и с победой вернуться домой и снова за мирный труд».

Н.А. Баранов погиб 25 июля 1942 года под хутором Сусат Ростовской области.

Из письма учеников хуторской школы жене Н.А. Баранова: «Хутора Сусат и Ворошилов взяли немцы. Наша воинская часть была отрезана, и двое наших солдат на лошадях в бричке с пулеметом пробирались к своим. Немецкий танк, проходивший по лугу, заметил их и открыл огонь. Оба солдата были убиты. К вечеру местные жители похоронили их за хутором Ворошилов. В настоящее время Баранов Николай Алексеевич перехоронен в братскую могилу в хутор Сусат».

 

Ване Юркину было всего 11 лет, когда началась война. Тогда же начались его попытки добраться до фронта. Неуемного мальчишку несколько раз ссаживали с поездов, возвращали домой. Но он убегал снова и снова. В марте 1942 года упорный Ваня, наконец, добрался до действующей части. Неизвестно, как он смог убедить отцов-командиров оставить его в расположении, но с этого времени Иван Александрович Юркин зачислен в состав Отдельной зенитно-пулеметной роты в звании воспитанника-рядового. И дата зачисления указана в красноармейской книжке – март 1942 года.

Юркин служил связным-наблюдателем, не раз отправлялся в разведку по окрестным деревням, занятым фашистами. Им и в голову не могло прийти, что этот шустрый мальчишка – боец Советской армии. «Фамилия у тебя подходящая, шибко ты юркий», - шутили товарищи. Много ценных сведений добыл Иван и по праву с гордостью носил на груди медаль «За победу над Германией». Он вполне мог стать прообразом Вани Солнцева из знаменитой книги В. Катаева «Сын полка».

 

Учитель начальной школы Нина Анатольевна Вотякова окончила курсы санитаров и воевала санинструктором в составе стрелкового полка. Под Воронежем она получила боевое крещение и первую награду – медаль «За отвагу».

Из воспоминаний Н.А. Вотяковой: «Было это летом 1942 года. Боевые действия развернулись на правом берегу Воронежа. Район, где находился полк, все время обстреливали немецкие минометы. И новичку трудно было определить, где немцы, а где свои. Очень было много раненых. Одного вынесешь, тут же за другим ползешь.

Нас с двумя санитарками вызвал начальник санроты и приказал: «Необходимо с поля боя вынести тяжелораненого командира. И не медлите. Он находится в окопе, который вот-вот захватят фашисты». Вышли мы из блиндажа, огляделись: на пути, куда нам предстояло ползти, много воронок было. Вот мы от одной воронки до другой по-пластунски и отправились. Кругом все взрывается, грохочет! Вражеские орудия не прекращают огонь. Мы доползли до первой линии окопов, а оттуда и до командира. Положили его на плащ-палатку и потащили. До реки дотащили, кое-как переправили в медсанбат на другой берег. А потом снова вернулись на поле боя, потому что там еще остались раненые, кому нужна была помощь».

 

Секретарь Соликамского райисполкома Александр Максимович Шеин направился в военкомат в числе первых. Ему отказали – много дела и в тылу, особенно при его должности. Только после третьего заявления, в начале 1942 года Шеин был отправлен на фронт, воевал политруком пулеметной роты – сначала под Сталинградом, затем в Ростовской области. Погиб 4 января 1943 года.

Из газетной статьи: «У слободы Большинка Миллеровского района Ростовской области разгорелся жаркий бой. Фашисты окружили высоту, на которой закрепилась пулеметная рота Шеина. Отбивая вражеские атаки до подхода наших основных сил, многие бойцы роты пали геройской смертью. После боя штаб подразделения разместился в хуторе Колесницкий.

Однажды бойцы во главе с Шеиным вновь отправились на передовую. Было их в машине одиннадцать человек. На соседнем хуторе попали в засаду. Сражались воины храбро, но слишком неравны были силы. Лишь один остался в живых, он был тяжело ранен. Шеин бился до конца и пал, зажав пистолет в руке. Когда из его замерзшей руки стали вынимать пистолет, раздался выстрел. Выстрелил последний патрон (пистолет был на боевом взводе). Он и мертвый, политрук, был готов сражаться. Хутор наши освободили. Восьмерых бойцов схоронили прямо на месте боя, а двоих – лейтенанта Криницына и младшего лейтенанта Шеина – привезли в хутор Колесницкий. Спустя десять лет останки их всех перенесли в братскую могилу слободы Большинка».

 

Колхозник деревни Попово Василий Степанович Москалев был призван в армию в 1942 году. Служил артиллеристом и всю войну вел дневник – бесхитростное повествование солдата о военных буднях.

Из «Дневника Великой Отечественной войны» В.С. Москалева: «Полк наш формировался в Молотовской области в селе Вознесенка с 25 марта до 28 апреля 1942 года. Погрузились на поезд и 5 мая прибыли на фронт в район города Старый Оскол село Лукияновка. Приняли оборону в городе Тим Курской области.

В июне месяце переехали в район железнодорожной станции Щигры. 28 июня в 4 часа немец пошел в наступление, пустил большое количество танков по всему фронту и самолетов. Прямым попаданием бомбы в орудийный окоп разбил пушку. В 10 часов мы получили приказ отойти с пушками. Противник с танков прямой наводкой подбил несколько тракторов-тягачей, зацепило и тракториста Иванова Черепанова. Трактора загорелись, тягачей у нас больше не было. Пушки пришлось подорвать гранатами и с боем отступили. При отступлении потеряли 50% личного состав батареи и группами вышли на станцию Касторная, где 30 июня заняли оборону.

До 2 июля шли бои, после чего стали отходить. Дороги все были перерезаны и на Воронеж пришлось идти лесом и ржаными полями. Переправы через Дон оказались взорванными. Вышли лесом на северную окраину Воронежа, немец обстреливал Дон из орудий. Не умея плавать, мы нашли маленькую рыбачью лодочку и стали по четыре человека переправляться в ночь на 4 июля. Продуктов питания нет, 4 июля день пробыли на окраине Воронежа в лесу и достали 2 мешка сухарей в другой части. Вечером комполка Базголь привез продукты.

Ночью на 5 июля вышли из Воронежа. Шли всю ночь, с нами шло и гражданское население. В районе Маклаковки стояли 10 дней. Тут был сбор выходивших из немецкого окружения людей нашего полка. В дивизионе осталось 2 пушки, сформировали из них батарею. Заняли оборону севернее Воронежа у деревни Чертовиц. Вели активную оборону по задержанию противника и 28 июля перешли для формирования полка в Горинские Выселки Рождественско-Хавского района, где получили пополнение. До 20 августа проводили учебу с вновь сформированными батареями.

20 августа выехали на автомашинах под Воронеж, заняли оборону в с. Александровка. По 20 сентября были в районе Дуброво. Октябрь, ноябрь и декабрь стояли в д. Ольховатка. 12 января 1943 года наступление. 23 февраля форсировали реку Дон по тонкому льду, пушки прицепляли к тросам. Закончили разбитие группировки противника, выехали под Старый Оскол. Ст. Оскол взяли 6 февраля 1943 г. Ранило комбата Милашкевича, принял Озеров. Много было трофеев.

10 февраля выехали в г. Белгород, жили на квартирах. Жить было неплохо. 29 февраля выехали в гор. Обоянь. Стояли три дня. 1 марта выехали в Долгие Буды и жили до 22 марта, выехали на хутор Степки. В Степках стояли 4 дня. Из Степков выехали в Дарьино. Прибыли 29 марта и пробыли до 10 апреля, переехали в Обуховку Курской области (Кореневский р-н). Были до 27 июля 1943 года».

За этими обычными словами – «были», «стояли», «жили» – бои, смена огневых позиций, ранения и смерть товарищей. Военные будни самой жестокой войны. Буднично относились фронтовики к боевым действиям.

 

Из воспоминаний М.Ф. Шешукова: «После лечения в госпитале я был направлен во вновь формируемую 232-ю стрелковую дивизию, которая в апреле 1942 года выехала на Западный фронт и 20 мая прибыла в г. Воронеж, где наша Отдельная зенитная батарея разместилась в корпусах эвакуированного завода «Электросигнал». По соседству завод «Коммунар» работал по-прежнему, и казалось, город жил обыкновенной мирной жизнью.

Линия фронта проходила в 100-200 км. В городе было много лазутчиков, во время налета фашистской авиации они осветительными ракетами показывали объекты, которые нужно бомбить. Так был разбит штаб нашей дивизии. 28 июля 1942 года сотни самолетов бомбили Воронеж в течение нескольких часов. Город был объят пламенем, горело, рвалось, рушилось все. Когда прекратились налеты, на улицах слышны были крики о помощи, стон и плач.

1 июля враг подошел к городу и р. Дон. В течение месяца шли ожесточенные кровопролитные бои. Отдельные деревни переходили из рук в руки по нескольку раз в день, и воздух был напоен трупным запахом. Как-то во время налета немецкой авиации был сбит самолет, летчик выбросился и был взят в плен. Военный трибунал нашей дивизии судил этого летчика, и мне пришлось присутствовать на суде, где он выкрикивал: «Мы все равно вас победим и уничтожим!» Вот как самоуверенны и наглы в то время были немецкие фашисты.

Вскоре меня направили на курсы политработников Воронежского фронта, по окончании которых я был назначен на должность зам. командира батареи по политчасти гаубично-артиллерийского полка 305-й стрелковой дивизии. В батарею прибыл мой земляк из Соликамска (что бывало на фронте очень редко) – младший лейтенант И. Ванюков, окончивший артиллерийское училище в г. Красноярске. Жили мы с ним дружно, как родные.

2 января 1943 года войска Воронежского фронта перешли в наступление, и наша дивизия освободила районный центр – с. Красное, где были взяты в плен немцы, мадьяры и румыны. Заниматься ими было некому, слонялись они по селу в поисках пищи, натянув на себя разнообразную одежду, чтоб не замерзнуть.

В деревне Афанасьевка мне пришлось участвовать при взятии в плен итальянских и румынских солдат. Итальянский унтер-офицер достал из кармана фотокарточку своей семьи, совал ее всем и просил нас, чтоб мы его не расстреливали. Наша армия, как правило, пленных не расстреливала, и мы их отправили своим ходом в тыл.

Наступление 1943 года было трудное, зима снежная, бездорожье, пурга постоянная, враг всеми силами сопротивлялся. Во многом нам помогало наше население, находившееся более полутора лет под оккупацией. Когда в г. Белгороде у тракторов-тягачей, тянувших пушки-гаубицы, кончилось горючее, горожане принесли свой керосин, взятый ими с баз после отступления фашистов.

22 февраля 1943 года при налете немецкой авиации мы с мл. лейтенантом И. Ванюковым получили ранения. Кроме нас много бойцов тогда было ранено. Ванюкова отправили в эвакогоспиталь, а я был доставлен в городскую больницу Белгорода. Население города помогало медперсоналу ухаживать за больными, приносили продукты.

В начале марта фашистская армия перешла в контрнаступление, заняла Харьков и подошла к окраинам Белгорода. Была объявлена эвакуация раненых и больных. Начальник госпиталя сообщил, что транспорта нет, и велел всем, кто может стоять на ногах, идти на восток. Город горел, все было затянуто дымом. Следуя по шоссе на г. Корочу я встретился с И. Ванюковым в последний раз. Переночевав в г. Короча, мы сели в разные грузовики, следовавшие на станцию Н. Оскол, и так потеряли друг друга.

12 марта комендант станции посадил нас на товарный поезд. В теплушке стояла печка-буржуйка, но дров не было, так как все мы раненые из вагона на станциях за дровами выходить не могли. Нас спасло, что в теплушку посадили военных корреспондентов газет «Правда» и «Известия», вот они и были истопниками и заготовителями дров – подполковники Советской армии.

Прибыли в г. Елец, но в госпитали нас не приняли, т.к. они были переполнены. Нам пришлось ночевать в доме на окраине города. Ночью был налет фашистской авиации, и мы отсиживались в овощной яме вместе с хозяйкой дома. Утром оказалось, что вокзал разбит, и мы пешком пошли на разъезд в 8 км от вокзала, где нас комендант посадил на пассажирский поезд. Так мы прибыли и в г. Мичуринск Тамбовской области, где нас разместили в эвакогоспиталь».

 

Из воспоминаний И.В. Мальгина: «С 6 февраля 1942 года мне пришлось выполнять очень сложные и оперативные задания партии и правительства. И меня очень огорчало, что в нашей стране имелись такие люди, которые помогали врагу, сотрудничали с ним. Нам приходилось вести борьбу со шпионами и терять лучших бойцов и командиров. После мы воевали с бандитами на Северном Кавказе и в Прибалтике, ликвидировали националистов-бандеровцев».

 

На оккупированной территории во вражеском тылу действовало более 6 тысяч партизанских отрядов, в которых сражалось более миллиона человек.

Сельский бухгалтер из Смоленской области Евдокия Олиферова попала в оккупацию с 7 октября 1941 года. Деревню ее сожгли. С июня 1942 года девушка воевала в партизанском отряде «Народный мститель», входила в подпольную диверсионную группу.

Из воспоминаний Е.А. Олиферовой: «В августе 1942 г ода с целью разведки я пошла в соседнее село, где была схвачена по предательству старосты Шкапина М.Г. Просидела под арестом двенадцать часов. Была сильно избита, пробили мне голову, сломали большой палец правой руки. Наверняка повесили бы. Освободили товарищи-партизаны и отбили меня, чуть живую».

После освобождения Евдокия Олиферова ушла добровольцем с наступающими частями нашей армии. Однако на передовой была всего один день – 10 марта 1943 года, в тот же день во время обстрела ранена осколком мины в ногу, и война для Олиферовой закончилась.

 

Петр Ильич Цветков командовал соединением партизанских отрядов при Военсовете II Украинского фронта, координировал их действия при наступлении нашей армии, за что получил орден Красной Звезды. После освобождения территории нашей страны стал командиром стрелкового батальона. Во время штурма Будапешта в марте 1945 года капитан Цветков попал под снайперский огонь. Пуля не задела его, но пробила шинель. В этой пробитой шинели он сфотографировался на память.

 

Соликамцы воевали на разных фронтах, в различных частях, во всех родах войск и во флоте.

Александр Васильевич Мальгин еще в 1938 году начал службу на кораблях Балтийского флота. На корабле «Октябрьская революция» участвовал в обороне Ленинграда и в морских сражениях. Однажды едва не утонул, после авианалета на их судно. Пробоины в борту «законопатили» прямо на ходу.

Алексей Афанасьевич Швецов в 1937 году ушел из родной деревни Канахино Соликамского района на Тихоокеанский флот. С марта 1943 года служил на Северном флоте помощником командира корабля. Он участвовал в десятках боевых операций в Баренцевом море.

При наступлении на город Петсамо – вражескую военно-морскую базу северо-западнее Мурманска, на захваченный у противника плацдарм корабль Швецова доставлял боеприпасы. Практически некуда было пристать – кругом гранитные скалы и горы с крутыми склонами и отвесными обрывами. Но Швецов мастерски подвел корабль и удерживал его, пока боеприпасы не были полностью выгружены. Во многом благодаря своевременной доставке важного груза наступление наших войск прошло успешно. За проявленное мужество во время выполнения боевого задания командованием флота Швецов А.А. представлен к награде – ордену Красной Звезды.

 

Орденами Ленина, Красного Знамени и Красной Звезды был награжден Павел Афанасьевич Шипулин, служивший во флоте с 1930 года. Во время войны П.А. Шипулин командовал корабельной батареей на Северном флоте. Он показывал подчиненным личный пример – был лучшим стрелком гарнизона и не раз во время боя становился к прицелу. П.А. Шипулин воевал с первого до последнего дня Великой Отечественной войны.

 

Немало соликамцев служило в авиационных частях – механиками и летчиками. Они участвовали во всех крупных битвах Великой Отечественной войны.

Иван Яковлевич Шишкин и Сергей Петрович Корзников, друзья  из деревни Кокориной Соликамского района, призваны в армию в феврале 1943 года. Окончили Троицкую военную школу авиамехаников по вооружению. С 1944 года до конца войны служили в авиационных штурмовых полках.

Александр Александрович Ананьев, старший лейтенант спецсвязи, обслуживал Илы и Яки. С октября 1942 года до конца боевых действий воевал на Северо-Западном и 3-м Белорусском фронтах.

Петр Петрович Дяйкин с 1943 года воевал на I Прибалтийском фронте в составе 69-го Отдельного технического авиаполка. Техник авиаполка.

 

Борис Александрович Бочков после окончания десятилетки в июне 1942 года ушел на фронт добровольцем. Командование, просмотрев его аттестат, направило Бочкова в Ленинградское военное авиационно-техническое училище им. Ворошилова, эвакуированное в Магнитогорск.

Из воспоминаний Б.А. Бочкова: «В мае 1943 года мы проходил стажировку на фронте, в действующей армии, в штурмовом авиаполку, который находился в районе города Белый. Наши самолеты Ил-2 летали оттуда на штурмовку немецких позиций в район Смоленска. На фронтовой стажировке мы были три месяца, до середины августа 1943 года, затем поехали обратно в Магнитогорск. Проездом были в Москве, задержались там на несколько дней. Запомнилось, как 23 августа мы оказались свидетелями первого в истории Великой Отечественной войны салюта, данного в честь освобождения Орла и Белгорода. В парке им. Горького побывали на выставке трофейной немецкой техники, где видели все немецкие военные самолеты. Училище я окончил с «отличием» в декабре 1943 года и в начале 44-го в составе команды из 10 человек был направлен на Дальний Восток».

 

Алексей Николаевич Матушкин в сентябре 1941 года добровольно ушел на фронт. Его направили в авиационную школу, по окончании которой в 1942 году зачислили в штурмовой авиаполк.

Из статьи в газете «Красный сокол»: «Обеспечивая бесперебойную работу боевого самолета, молодой авиаспециалист продолжал овладевать сложной техникой. Он научился производить работы и необходимый ремонт на полевом аэродроме не только днем, но и ночью. Самолет, обслуживаемый Матушкиным, совершал до 5-6 боевых вылетов в день и всегда был подготовлен. Мотор и все агрегаты работали в воздухе безотказно. За годы войны гвардии старшина Матушкин обслужил 388 боевых вылетов, восстановил четыре самолета. Отмечен четырьмя боевыми медалями. «Люблю своего механика. Верю в него, как в самого себя», - говорит о Матушкине командир звена лейтенант Серебряков».

 

Павел Андреевич Загородских, окончивший Нижнетагильскую танковую школу, воевал с ноября 1942 года в качестве башенного стрелка, затем механика-водителя танка Т-34. В бою под Великими Луками был ранен и после излечения отправлен в школу авиаспециалистов.

Из воспоминаний П.А. Загородских: «В июне 1943 года я был зачислен в 19-й Отдельный авиаполк под Куйбышевом мотористом самолета Ил-2 и направлен в распоряжение 16-й Воздушной Армии для участия в боях Курско-Орловской дуги. С 4 июля я уже принимал непосредственное участие в подготовке самолета к боевым вылетам. После боев на Курско-Орловской дуге, при выходе на пополнение нашей части, в полевых условиях сдал экзамены на механика самолета Ил-2, и сразу – на старшего механика эскадрильи. За время войны я обслужил около тысячи боевых вылетов, в том числе отправлявшихся на штурм Берлина».

 

КУРСКАЯ БИТВА

 

5 июля 1943 года началось одно из крупнейших сражений Великой Отечественной войны – битва под Курском. С обеих сторон в ней участвовало более 4 млн. человек, десятки тысяч орудий, самолетов, танков. В полосе наступления на Курской дуге под Понырями на один километр приходилось до 4,5 тысяч немецких солдат и офицеров, 40-50 танков, до 80 орудий и минометов, с воздуха их прикрывала почти тысяча самолетов.

 

Из воспоминаний А.В. Новикова: «В боях на Курской дуге принимали участие многие жители нашего города и района, в числе которых были мл. сержант Чеботарев Дмитрий Федорович, павший смертью храбрых на поле боя, старшина Попов Петр Михайлович и я – помощник начштаба 212-го стрелкового полка 75-й гвардейской стрелковой дивизии.

В ночь на 6 июля 1943 года наш полк сосредоточился в районе хутора Кутырки и на рассвете занял боевые позиции. Перед нами было хлебное поле.

В том бою мне пришлось возглавить руководство подразделением полка, в том числе и артиллеристами, по разгрому танковой атаки врага. С группой из 5 солдат и тремя противотанковыми ружьями я лежал в 70-80 метрах от пушки Чеботарева. Его поединок с танками врага произошел на моих глазах.

Впереди нас дрались части 15-й Сивашской стрелковой дивизии. Под ударами наступающего врага они отходили вглубь нашей обороны, враг преследовал их по пятам. На рассвете 6 июля 1943 года мы, находясь во втором эшелоне, пропустили через свои боевые порядки отступающие части. Фашисты с ходу атаковали нас, но встретили стойкое сопротивление гвардейцев. Бой начался около 11 часов.

Пушки 45-миллиметровой батареи, в которой служил Дмитрий Чеботарев, заняли огневые позиции на правом фланге нашего полка и никуда не двигались с места до героической гибели всей батареи во время битвы с танками врага. Свыше 40 немецких танков, в числе которых были «тигры», ударили по правому флангу. Тяжелые бронированные чудовища, изрыгая огонь и смерть, ринулись в атаку на 4 маленькие пушки, возле которых стояли артиллеристы-гвардейцы. Завязался неравный бой. 6 июля день был солнечный, но от моря артиллерийского и авиационного огня по всему участку фронта образовалась сплошная завеса из дыма, пыли, земли, которая закрыла солнце. Дышать было трудно.

Дмитрий Чеботарев погиб 6 июля около 12 часов дня».

 

Из наградного листа Д.Ф. Чеботарева: «Будучи наводчиком 45 мм орудия в бою 6.7.43 г. тов. Чеботарев поддержал наступление пехоты огнем и колесами. Прямой наводкой своего орудия поджег 3 средних танка и один Т-7, который загорелся и вскоре взорвался, подбил 4 средних танка, одно самоходное орудие, разбил 4 станковых пулемета. При отражении атаки противника прямой наводкой убил и ранил более 100 солдат и офицеров противника, чем обеспечил выполнение боевой задачи батальона.

Ведя бой своим орудием с танками противника, тов. Чеботарев был ранен, но истекая кровью он продолжал метко стрелять и поджег еще два танка противника. Когда весь расчет выбыл из строя, тов. Чеботарев сам выполнял обязанности всего расчета и отразил атаку немецких автоматчиков. При отражении этой атаки к орудию Чеботарева подошел немецкий танк и прямым попаданием вывел из строя пушку и убил тов. Чеботарева.

Весь личный состав полка с восхищением отзывается о своем герое-артиллеристе тов. Чеботареве».

Всего один бой был в жизни Дмитрия Чеботарева, воронежского паренька, перед самой войной приехавшего в Соликамск. 7 августа 1943 года Чеботареву Дмитрию Федоровичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

 

Из воспоминаний А.В. Новикова: «Командиром орудия Чеботарева был его друг соликамец старшина Петр Михайлович Попов. Они вместе призывались из Соликамска в Советскую армию 10 января 1943 года и вместе прибыли к нам в полк. В этом бою они вместе уничтожали танки врага. Когда погиб расчет соседнего орудия, Попов перешел к нему. Увидев, что Дмитрий ранен (у него были перебиты вены на горле), Попов оттащил умирающего друга в борозду, а сам снова встал к орудию. Он подпускал танки врага на 20-30 метров и уничтожал их. Им было уничтожено 5 тигров и свыше 200 вражеских солдат. Командованием полка оба были представлены к званию Героя Советского Союза, однако оставшийся в живых П.М. Попов был награжден орденом Ленина.

Мы отошли на новый оборонительный рубеж. Враг был настолько ошеломлен отпором 6 июля, что не осмелился атаковать оставленные нами траншеи. Воспользовавшись замешательством фашистов, артиллеристы вернулись, чтобы вынести тела своих товарищей, а Петр Михайлович снял с разбитой пушки Чеботарева ствол и принес его на командный пункт полка на память о друге.

Вечером по приказу командира дивизии мы оставили оборонительный рубеж и отошли на 9 км вглубь нашей обороны. На нашем участке 32 танка врага были превращены в груду металла и около 500 вражеских солдат и офицеров нашли себе могилу на советской земле.

В это же время рядом, на ст. Поныри, сражался с врагом мой брат, подполковник Новиков Анатолий Васильевич, который пал в этой битве смертью храбрых. На его могиле я дал клятву мстить врагу до полного его уничтожения. На северной окраине села Ольховатка мы били врага до 12 июля и отсюда перешли в общее генеральное наступление».

 

На Курской дуге был тяжело ранен Юрий Николаевич Лунегов. С первых дней войны он просил военкома: «Мне скоро восемнадцать. Хочу на фронт! Мои дядья уже бьют фашистов. Если б был жив мой отец, он тоже был бы там!». Юрий добился своего, и в январе 1942 года отправился воевать.

Окончив полковую школу, Юрий получил звание сержанта, стал командиром отделения связи на Юго-Западном фронте. Полк оказался в окружении, из которого выходили с боями. Полковые пушки били по врагу прямой наводкой. Часто связистам приходилось пулеметным огнем прикрывать отход подразделений. После выхода из окружения и переформирования Юрий Лунегов оказался в артиллерийском полку морской бригады, направленной на оборону Сталинграда. Под нескончаемыми обстрелами противника отделение Лунегова обеспечивало надежную связь.

С фронта от него приходили небольшие, но бодрые письма, написанные в часы затишья на кусочках бумаги, на обрывках каких-то немецких чертежей: «Обо мне, мама, не беспокойся. Правда, два раза был завален землей вместе с рацией, но ребята откопали, все обошлось благополучно. Жив, здоров, настроение бодрое, того и вам желаю».

Как-то Юрий был ранен и направлен в госпиталь. Рана на ноге как следует не затянулась, а он снова в родной части, под обстрелами, продолжал командовать подразделением.

«Мы все движемся вперед для решающего удара по врагу. Идут жаркие бои, беспрерывно грохочут пушки, в ушах звенит. Наши ястребки сбили очень много «коршунов» врага», - это уже из-под Курска.

При сопровождении группы разведчиков в расположение врага в августе 1943 года под городом Севском Юрий был тяжело ранен. Ранение было очень серьезным, ему ампутировали обе ноги. Он перенес четырнадцать операций. Обо всем этом Юрий, чтобы не огорчать мать, не писал. Вообще не писал домой.

Только через полгода его мама получила письмо с незнакомым почерком: «Пишет Вам медсестра Катя Богданова. Ваш сын Юрий находится в нашем госпитале. Ему после ранения ампутировали ноги. Он тяжело это переживает и не хочет возвращаться домой. Заявляет, пусть меня считают погибшим, а потом забудут. Я теперь ненужный никому человек, буду только обузой. Напишите ему свое материнское письмо, ободрите его».

Врачи сделали все, что было в их силах. Они и материнские письма воодушевили Юрия, помогли ему поверить в себя. В течение полутора лет лечения в госпитале, терпеливо перенося мучительную боль, он упорно боролся, научился ходить на протезах. Он нашел в себе силы жить и соликамцы по праву называли его «Наш Мересьев».

 

На Курской дуге воевали соликамцы братья Могильниковы. Три брата-танкиста.

Старший, Василий, отслужил в армии еще до войны, вернулся домой. Работал на калийном комбинате электриком и добивался отправки на фронт, где уже воевали оба младших брата. В действующую армию попал в январе 1942 года, весной получил ранение. После госпиталя вернулся на фронт.

Средний, Сергей, в августе 1938 года, 18 лет, был призван в армию. После окончания Ульяновского танкового училища стал офицером. В боях участвовал с первых дней войны. Старший лейтенант, командир танковой роты.

Младший, Борис, в армии с августа 1941 года. Закончил Челябинское танковое училище, лейтенант. Был командиром танка Т-34.

Они воевали на разных фронтах, выполняли различные боевые задания, узнавали друг о друге из писем. Мечтали создать экипаж братьев и воевать вместе. Но сначала был ранен Сергей, потом попал в госпиталь Василий. Под Курском они воевали рядом, в соседних частях. Под Курском погиб Сергей, через несколько дней – Василий, так и не узнав о смерти брата. Борис, единственный из троих, встретил победу.

 

Из письма В.К. Могильникова: «29.4.42 г. Здравствуйте, мама, Михаил, Геннадий, Георгий, шлю вам свой сердечный пламенный танкистский привет. Ну, как вы живете, как ваше здоровье? Я пока что живу в Саратове, как вышел из госпиталя, на фронт не посылают. Вы мне пишете, что от Сергея письмо получили и что его повысили в звании и наградили орденом за боевые заслуги. Будете писать Сергею, напишите ему от меня, что я его поздравляю с боевым успехом, с повышением и награждением.

Мама, поверь мне, я тоже рвусь на фронт третий раз, и не посылают, писал несколько раз докладную. Рука моя почти зажила, но еще очень слабая. Ну, что у вас нового в Соликамске – как ребята учатся в школе? Передайте им от меня пожелание, чтобы они учились на отлично, вообще не позорили нас всех, не смазывали все наши хорошие стороны. Братья с честью защищают Родину, пусть и они будут достойны. Скоро я поведу в бой грозную боевую машину, отдам все силы, не щадя своей жизни.

Видишь ли, мама, все мы братья танкисты находимся в разных местах, а то б мы организовали экипаж братьев».

 

Из письма С.К. Могильникова брату: «17.9.42 г. Здравствуй, Борис! Шлю тебе свой танкистский привет и наилучшие пожелания в твоей учебе. Я получил известие о Василии, ты наверное знаешь, где он. Ему видимо немного досталось? Я пока ничего, был немного ранен, но быстро зажило. Так что из боя не выхожу. Получил орден за свои боевые дела. Фашистов я уже порядочно истребил».

 

Из письма Б.К. Могильникова: «4.9.43 г. Добрый день, папа, мама и ребята. Шлю вам танкистский привет и желаю всего хорошего в вашей жизни. Я пока что жив и здоров. Живу хорошо, того и вам желаю. Пишите, как вы живете, пишите все подробней. Я специально пишу вам сейчас чаще, чтобы получить от вас хоть одно письмо. Одержим победу, и к вам я приеду».

 

В июле 1943 года командир полка И.В. Гилев держал оборону на Курской дуге в районе деревни Александровка. Опыта ему было не занимать – позади Московская и Сталинградская битвы.

Из воспоминаний И.В. Гилева: «Запомнился мне такой случай. Орловско-Курская операция. Район деревни Александровка. Моему полку приказано держать оборону. Был бой, у меня осталось 18 танков. А фашист снова идет напролом. 18 танков моего полка против 26 «тигров» и 10 «пантер». Хотя с большими жертвами с нашей стороны, но танки противника были остановлены на поле боя, часть их уничтожена. А часть «тигров» вынуждена была отойти, не выдержав натиска наших танкистов, когда мы в контратаку пошли».

 

На Орловско-Курской дуге принял боевое крещение Уральский добровольческий танковый корпус, созданный по инициативе трудящихся Свердловской, Пермской и Челябинской областей. На оснащение корпуса и его вооружение собрали более 70 млн. рублей. В Соликамске было подано более 500 заявлений от добровольцев.

Из заявлений соликамских добровольцев:

«Райвоенкому т. Маринцу от секретаря ГК ВЛКСМ Элькина Э.Г. Прошу направить меня в Уральский танковый корпус, обязуюсь все отдать на защиту Родины и мстить жестоко врагу за Родину, за брата, погибшего в боях за Родину».

«Военному комиссару Соликамского района. Мастер механического цеха магниевого завода Малышев Деомид Михайлович. Следуя примеру своих товарищей о добровольном вступлении в РККА, на обращение областного партийного комитета об организации Уральского танкового корпуса – прошу Вас принять меня добровольцем. Как бывший танкист, имею большой опыт учебной и боевой подготовки в РККА. Своим вторичным добровольным вступлением в армию хочу помочь ускорить окончательный разгром фашизма. 3 марта 1943 г.»

 

«Военкому города Соликамска от члена ВЛКСМ Гаврилова В.И. работника телефонной станции СМЗ. Настоящим прошу вас зачислить в особый Уральский бронетанковый батальон, так как я хочу в рядах Красной армии участвовать в разгроме немецко-фашистских войск. Хочу защищать Родину вместе с тремя моими братьями, которые сейчас на фронте».

 

«Комиссару Соликамского горвоенкомата от комсомолки горного цеха Соколковой Евдокии Васильевны. Прошу зачислить добровольно в РККА, т.к. я хочу  вместе с комсомольцами и беспартийной молодежью защищать честь, свободу и независимость нашей Родины. К Вам я обращаюсь уже с 3 письмом. Писала на имя начальника 2-й части. Я горю желанием мстить за брата, погибшего на фронте».

 

Из воспоминаний командира корпуса Г.С. Родина: «К тому времени я уже многое повидал и пережил. За моими плечами было двадцать месяцев ожесточенных сражений с фашистами. Удивить меня чем-то было не так просто. Но то, что увидел я, побывав в Свердловске, Перми и Челябинске, не поддается описанию. Священная ненависть к фашизму, огромное, ни с чем не сравнимое стремление всецело отдать себя борьбе с ненавистным врагом – все это удесятеряло силы, помогло преодолеть неслыханные трудности.

Вот тогда-то коллективы многих заводов за счет выпуска сверхплановой продукции решили создать Уральский добровольческий танковый корпус. И вот формирование корпуса началось. Свердловская область создавала танковую и мотострелковую бригады, самоходный артиллерийский полк, батальон связи и мотоциклетный, авиазвено, роту химзащиты, медико-санитарный взвод, полевой хлебозавод. Пермяки и челябинцы формировали по танковой бригаде и несколько других частей. Во всех городах и районах развернули свою деятельность комиссии по отбору добровольцев.

Одним из главных условий зачисления в добровольцы было, чтобы уходивший на фронт подготовил на свое рабочее место надежную замену. На место добровольца нередко становились его младший брат, сестра, жена.

Никто не хотел оставаться в стороне. Тысячи заявлений ложились на стол комиссии. Количество добровольцев в несколько раз превышало установленный численный состав корпуса. На предприятиях с новой силой вспыхнуло соревнование за выпуск сверхплановой продукции. Одновременно развернулся сбор средств. К концу апреля танкисты были полностью обмундированы и оснащены вооружением. В историческом формуляре корпуса имеется лаконичная запись о том, что все, начиная от пуговицы на гимнастерке  до тяжелых танков, трудящиеся Урала приобрели на свои личные сбережения и средства, заработанные во внеурочное время.

11 марта 1943 года корпус официально стал называться 30-м Уральским добровольческим, а его танковые бригады получили наименование по местам формирования: 197-я Свердловская, 243-я Пермская и 244-я Челябинская.

1 мая бойцы корпуса приняли воинскую присягу. На митингах в трудовых коллективах обсуждали наказы, затем торжественно вместе с шефскими Красными знаменами они вручались каждому подразделению.

В конце июня корпус в составе 4 танковой армии сосредоточился в районе города Козельска и вышел на Болховское направление. Предстоял первый бой».

 

Из Наказа трудящихся Урала бойцам корпуса: «Сыны Урала! Пробил величественный час. Сегодня мы провожаем вас в решающие бои за честь, за славу, за победу нашей Родины над трижды проклятыми фашистскими ордами. Помните! Дорога назад, к родным очагам, к вашим женам, детям и друзьям лежит только через полную победу. Поклянитесь же родному Уралу в том, что через все бои, через все преграды пронесете вы сверкающее знамя Победы».

 

Из воспоминаний С. Денисова, командира Пермской танковой бригады: «Боевой путь нашей танковой бригады и всего корпуса начался в одном из крупнейших сражений войны – в танковой битве на Орловско-Курской дуге. Мы прибыли под Орел во второй половине июля. 27 июля бригада получила приказ наступать. До середины августа танкисты вели тяжелые бои. В одном из боев был тяжело ранен наш комбриг В.И. Приходько. Командовать бригадой поручили мне, бывшему тогда начальником ее штаба».

 

Из письма командира корпуса на Урал, август 1943 г.: «Особенно отличилась во всех боях Пермская танковая бригада: танкисты этой бригады только за 30-31 июля уничтожили 1000 фрицев, в том числе 200 немецких офицеров, 38 пушек, 6 танков, 8 минометов, 3 бронемашины».

 

Из воспоминаний В. Плешкова: «Уральские танкисты, артиллеристы и минометчики бились с врагом не на жизнь, а насмерть. Мы попали в самое пекло сражения. Хотя это было для нас первым боевым крещением, но ни один из нас не дрогнул перед многочисленными танками, перед тучей вражеских бомбардировщиков. Мы из своих минометов так били по вражеской пехоте, что многие из них нашли себе могилу на нашей земле».

 

Из воспоминаний Н. Санникова: «Нам, артиллеристам, приходилось бить и по пехоте, и по танкам врага. Время было горячее. Приходилось от нестерпимой жары сбрасывать с себя гимнастерки, так сильно пекло солнце, веяло жаром от орудий. А тут еще фашистские «тигры» и «пантеры» прут. Успевай только бить по ним».

 

Из воспоминаний С. Санникова: «Всем было жарко на Курской дуге. Нам, фронтовым шоферам, тоже было нелегко. Бывало, подвезешь горючее к танкам, а тебя и снарядами, и бомбами фрицы забрасывают. Того и гляди, сгоришь вместе с бензовозом. Вздремнуть было некогда. По трое суток без сна баранку крутили».

 

К 23 августа 1943 года на Курской дуге было разгромлено 30 дивизий противника, в том числе 7 танковых. С этого времени гитлеровцы только отступали. Благодаря победе под Курском осенью 1943 года развернулось мощное наступление советских войск на фронте в2000 км. Освобождено свыше 38 тысяч населенных пунктов, в том числе 60 городов.

 

Из воспоминаний С. Денисова, командира Пермской танковой бригады: «После разгрома немцев под Орлом бригада получила задание нанести удар по противнику в направлении Брянска. За пять дней с боями продвинулись вперед еще на 50 км. В октябре 1943 г. Уральскому танковому корпусу было присвоено звание гвардейского.

Новый этап боевых действий корпуса начался в марте-апреле 1944 года наступлением в район Проскурова – Каменец-Подольского. В этих боях на территории Тернопольской области наша бригада попала в окружение, но с честью вырвалась из него, нанеся противнику большой урон. Пермскими танкистами во взаимодействии с другими частями, были освобождены 160 населенных пунктов, в том числе крупные украинские города Проскуров и Каменец-Подольский».

 

Из «Дневника Великой Отечественной войны» В.С. Москалева: «Выехали под Белгород и 3 августа сделали артподготовку. Артподготовка длилась 2 часа. Было сосредоточено большое количество техники, крепко били «Катюша» и «Андрюша». 3 августа выехали под Гайворон (Сумской области).

С 13 по 18 августа стояли под Ахтыркой. 18 августа немец пошел в наступление и потеснил нас на 5 км. Ранило комбата Озерова, батарею принял Шишкин. Было жарко, были раненые, авиация противника действовала с исключительным нахальством.

С 23 по 26 августа под Котельной (Полтавской области) и с 12 по 28 сентября.

Подъехали к Днепру. В ночь с 11 на 12 октября на понтонах переправлялись чрез Днепр. Противник обстреливал из Старых и Новых Петровцов. По 3 ноября стояли на плацдарме за Днепром».

 

ФОРСИРОВАНИЕ ДНЕПРА

 

Линию своей обороны на Днепре, вставшую перед нашими войсками к осени 1943 года, фашисты назвали «Голубой вал». Берега реки они покрыли густой сетью дотов и дзотов, колючей проволоки и минных полей. Они пристреляли подходы к Днепру на участках, удобных для переправы, врыли в землю танки. Прилегающая к реке местность была превращена в «мертвую зону», откуда эсесовцы выселили всех жителей.

Взять эту твердыню было практически невозможно. И не случайно за мужество и героизм, проявленные при форсировании Днепра почти 3 тысячи человек получили звание Героя Советского Союза. В их числе соликамцы: командир стрелковой роты Григорий Григорьевич Шумков, парторг стрелкового батальона Константин Фомич Шувалов, командир пулеметной роты Николай Иванович Антонов и гвардии сержант Василий Афанасьевич Суслов, пулеметчик стрелковой роты Александр Семенович Шерстобитов.

 

Из статьи «Прыжок через Днепр» (дивизионная газета «Боевое знамя» от 28.09.1943): «Широкой лентой течет река. От берега до берега почти полкилометра. К вечеру того дня, когда назначена переправа, все было подтянуто к берегу. Артиллеристы заняли удобную позицию для прикрытия переправы. Начинало смеркаться. Пулеметная рота старшего лейтенанта Антонова получает задание: обеспечить огнем переправу и поддержать первых бойцов, которые форсируют реку.

Первый час ночи. Тихо плывут лодки. Первая группа наших бойцов незаметно для немцев вышла на берег. Переправляется другая группа. Но на этот раз немцы услышали и повели сосредоточенный огонь по лодкам. Тогда первая группа бойцов дает о себе знать. Они бросаются вперед. Немцы этого удара не ожидали и отошли ко второй линии траншей. На помощь первой группе бойцов одна за другой подплывают другие группы.

Немцы несколько раз переходят в контратаку, но каждый раз откатываются обратно. Тогда гитлеровцы бросают в бой новую большую группу своих солдат. Они идут из тыла. Вот тут-то вступают в дело пулеметчики Антонова. Они беспрепятственно пропускают немцев вперед, а затем внезапно открывают по ним сосредоточенный огонь с фланга. Бросив два пулемета, оставив много трупов, немцы в панике бегут».

 

Из Наградного листа Н.И. Антонова: «Получив задачу своим огнем отвлечь внимание противника от действительного места переправы через р. Днепр, т. Антонов удачно расположил свою роту и умелым руководством и управлением огнем обеспечил успешное форсирование р. Днепр подразделениями полка.

Приняв на себя основную массу огня, т. Антонов, проявляя личное мужество и геройство, удачно отражал огневой шквал противника, отвлекая своим огнем его внимание, надежно прикрывал переправу наших войск.

После переправы одного батальона полка на западный берег р. Днепра своим шквальным огнем беспрерывно прикрывал его фланг, помогая батальону отражать предпринимаемые противником и продвижению вглубь обороны противника.

Благодаря умелому руководству т. Антонова по управлению огнем, высадившийся батальон смог закрепиться на противоположном берегу реки, обеспечив тем самым плацдарм для успешного форсирования р. Днепр частями дивизии.

За проявленные мужество, доблесть и геройство т. Антонов представляется к правительственной награде – званию «Герой Советского Союза»

Командир 218 гв. СП гв. подполковник Бойцов. 3.10.43 г.».

Указом Президиума Верховного Совета СССР 15 января 1944 года Николаю Ивановичу Антонову присвоено звание Героя Советского Союза.

 

Из статьи «Душа батальона» («Золотые Звезды Прикамья». Пермь, 1974): «Отдых продолжался недолго. Под вечер началась канонада. Все гремело, содрогалось. Огонь поминутно нарастал. Металл косил все, что попадалось на пути, и просто не верилось, что в этом кромешном аду уцелеют люди. Их засыпало песком. Они теряли слух и истекали кровью. Но никто из них не дрогнул и не пополз назад: впереди был Днепр.

Когда канонада стихла, люди стали окликать друг друга.

- Сибирячок, ты жив?

- Да вроде бы миновала нечистая, браток. А ты как?

- Царапнуло малость. В мякоть. До свадьбы заживет.

- Шутите, значит? – послышался знакомый голос. – Это хорошо, ребята, с шуткой да прибауткой веселее врага гнать.

По голосу солдаты узнали парторга батальона лейтенанта Шувалова. Сквозь пелену дыма и тумана лейтенант пытался в бинокль рассмотреть и оценить все, что произошло за ночь. Кругом валялись изуродованные диски, помятые каски, разбитые пулеметы, куски одежды.

Лейтенанта знали все: и те, кто отмерил со вторым батальоном не одну сотню километров, и прибывшие после лечения в госпиталях, и недавно мобилизованные на освобожденной от врага территории. Ни одного человека не обделил Константин Фомич своим вниманием. С каждым побеседует, выяснит настроение, узнает, как живут родственники, что пишут, в чем нуждаются и непременно поможет.

Под утро воздух огласился рокотом авиационных моторов. Десятки наших бомбардировщиков и штурмовиков начали обработку передовых позиций противника. Почти одновременно заработали сотни орудий, засверкали огненные трассы «катюш», заухали тяжелые минометы.

Взлетели ракеты и осветили плывущих по реке солдат. С высотки ударили крупнокалиберные пулеметы. Волны переворачивали хлипкие лодочки и разрывали на куски плоты. Но бойцы упорно продолжали приближаться к противоположному берегу. Вот первый солдат уже выпрыгнул из лодки и, держа над головой автомат, быстро зашагал к берегу. За ним – второй, третий… пятый… десятый. В их числе был и лейтенант Шувалов.

- За мной, товарищи! Вперед! – крикнул он и энергичными короткими перебежками увлек группу к немецким окопам. – Прижимайтесь к земле, ползите между кочками, только ни на минуту не останавливайтесь.

Однако огонь фашистов был настолько плотным, что батальону невольно пришлось занять оборону на совершенно открытой болотистой пойме реки.

Вскоре немцы начали первую контратаку. Десятки автоматных очередей остановили врага. Немцы откатились, но через полчаса контратака повторилась. Двадцать два раза в течение двух дней сотни гитлеровцев пытались раздавить небольшую группу советских воинов и сбросить ее в реку. Но герои сопротивлялись. От солдата к солдату передавались слова политрука:

- Держитесь, товарищи! Назад дороги нет!

И бойцы выстояли».

 

Из Наградного листа К.Ф. Шувалова: «В наступательных боях части против немецких захватчиков и при форсировании реки Днепр тов. Шувалов показал себя смелым, решительным и отважным.

Противник занял господствующее положение на правом берегу Днепра, западнее местечка Любеч Черниговской области. Сильным артиллерийским и минометным, ружейно-пулеметным огнем своим, интенсивной бомбардировкой своей авиации с воздуха не давал никакой возможности нашему батальону переправиться через реку Днепр.

Тов. Шувалов до переправы провел большую работу с личным составом подразделений, а затем вместе с командиром батальона под сильным огнем противника переправил на правый берег реки Днепр мелкими группами на лодках и вплавь, и после ожесточенной схватки батальон выбил противника из занимаемых им траншей на правом берегу реки Днепр и, невзирая на то, что батальон закрепился на крайне невыгодном рубеже (песок и болото и просматриваемая противником местность), все же отразил за 2 и 3 октября 1943 года 22 контратаки превосходящих сил противника, поддержанных артиллерийско-минометным огнем и авиацией противника с воздуха.

Тов. Шувалов, показывая личный пример мужества и отваги, невзирая на интенсивный огонь противника и бомбардировки с воздуха, находился все время в боевых порядках подразделений батальона, призывая бойцов, сержантский и офицерский состав «Ни шагу назад», тем самым батальон своим упорством и стойкостью сумел отразить неоднократные атаки противника, нанеся ему большие потери

Тов. Шувалов достоин правительственной награды – звания Героя Советского Союза.

Командир 467 стрелкового полка полковник Рыбченко. 5.10.43 г.».

Указом Президиума Верховного Совета СССР 15 января 1944 года Константину Фомичу Шувалову присвоено звание Героя Советского Союза.

 

Из Наградного листа А.С. Шерстобитова: «Шерстобитов Александр Семенович. Рядовой, пулеметчик 685 стрелкового полка 193 Краснознаменной стрелковой дивизии. В Красной Армии с 1941 года. Призван Соликамским РВК. Домашний адрес: Соликамский р-н, с. Городище.

Краткое изложение личного боевого подвига: При переправе через Днепр Шерстобитов с плота стрелял из пулемета, при разбитии плота пулемет упал в воду. Шерстобитов достал пулемет из воды и на себе вынес его. Достоин присвоения звания Героя Советского Союза. Командир 193 КСД полковник Фроленков. 23 октября 43 г.».

 

Из статьи дивизионной газеты «В бой» от 17 октября 1943 года: «Вечером мы вышли на берег Днепра и заняли исходное положение. Сигнал дали артиллеристы. Ливень раскаленного металла они обрушили на головы немецких бандитов.

Как один поднялись бойцы, преодолевающие не первое водное препятствие. Подняли лодки и быстро спустили их на воду. Стоило зацепиться нам за западный берег, как командир пулеметного расчета сержант Карагузов первым бросился в немецкие траншеи. Наводчика его расчета ранило. Красноармеец Шерстобитов пришел ему на помощь и меткими очередями косил фашистов».

Указом Президиума Верховного Совета СССР 30 октября 1943 года Александру Семеновичу Шерстобитову присвоено звание Героя Советского Союза. Он погиб в бою 23 июля 1944 года на Белорусской земле. Имя Шерстобитова увековечено в мемориальном зале Белорусского государственного музея истории Великой Отечественной войны.

 

Из воспоминаний Г.Г. Шумкова: «Наша дивизия, подошедшая к Днепру немного севернее Киева во второй половине сентября, форсировала реку с ходу, под жестоким огнем врага. Захват плацдарма на правом берегу Днепра произошел ночью. Форсировали реку мелкими группами, на подручных средствах, так как понтонные части где-то отстали. Бойцы переплывали Днепр на рыбачьих лодках, на бревнах, на сколоченных из досок плотах. Река кипела от взрывов вражеских снарядов и мин, на берегах взлетали вверх фонтаны земли. На рассвете прилетели бомбить переправу самолеты.

Первыми вышли на плацдарм разведчики капитана Лободы, впоследствии Героя Советского Союза. Вслед за разведчиками на правый берег перебралась моя рота. Она почти целиком состояла из людей, взятых в армию лишь несколько дней тому назад в освобожденных селах Украины. Командиры и солдаты за такой короткий срок не успели как следует изучить друг друга. Несмотря на это, молодое, слабо обученное пополнение роты выстояло в тяжелых боях на плацдарме, тянувшихся почти две недели. Солдаты, познавшие тяжесть немецкой оккупации, зверства фашистских войск, не жалели жизни за освобождение Родины.

За переправой каждого взвода, каждой роты наблюдал лично командир полка подполковник Кротюк, впоследствии тоже Герой Советского Союза. Вокруг него рвались снаряды и мины, но он ни на минуту не отошел от реки, руководил переправой и подбадривал бойцов.

К рассвету, переплыв Днепр, мы оказались на острове, за которым находилась старая протока реки, которую тоже надо было форсировать. Немцы не только подвергли этот остров ожесточенному обстрелу и бомбежке с воздуха, но и подожгли на нем лес и сухую траву. Целый день, зарывшись в землю, провела наша часть на этом огненном острове. Было очень трудно, мы несли большие потери, но никто не думал об отступлении, у всех была одна только мысль – двигаться вперед.

В середине ночи мы неожиданно для врага, не считавшего возможным нашу переправу с острова, оказались на той стороне днепровской старицы. Ошеломленный нашим ударом, враг отступил от реки. Плацдарм на этом участке Днепра был создан.

Плацдарм простреливался врагом насквозь, так как в первые дни глубина его от реки была не более полукилометра, а ширина по берегу – до двух километров. Над нами непрерывно носились немецкие самолеты, осыпавшие нас пулеметным огнем и пачками бомб. Нельзя было уснуть, нельзя было обеспечить солдат пищей. И так было в течение пяти дней».

 

Из статьи «Последний бой» («Золотые Звезды Прикамья». Пермь, 1974): «Роте Григория Шумкова удалось быстро захватить первые три траншеи противника, а затем, воспользовавшись замешательством врага, подготовиться к отражению его контратак. Они начались в полдень. Первые контратаки немцы вели малыми силами, их легко отбили. К вечеру фашистских автоматчиков стали поддерживать танки и самоходка: три машины из пяти остались на поле боя.

Наступившую ночь Шумков использовал для подготовки к бою следующего дня. Два полуразрушенных немецких дота, стоявших на флангах роты, он приказал восстановить, приспособить для обороны. Были созданы запасные скрытые огневые позиции для пулеметных расчетов, выбраны места для засад.

Едва прояснилось, с запада послышался шум моторов. Из недалекой деревни вышли танки, следом за ними пехотинцы.

- Танков девять. Пехоты до батальона, - доносили наблюдатели.

- Всем на дно траншеи! Не высовываться! – приказал Шумков.

Когда до танков оставалось метров триста, заговорили пулеметы из фланговых дотов. Они отвлекли на себя внимание вражеских танкистов и автоматчиков. Около дотов взметнулись взрывы. Пулеметчики дали несколько очередей по противнику и смолкли – по замыслу Шумкова, они меняли огневые позиции.

Замысел удался. Когда вражеские танки перевалили через траншею, и первые три машины загорелись, сменившие позицию пулеметчики стали уничтожать вражеских автоматчиков. Противник не ожидал такого поворота. Потеряв пять танков и около сотни автоматчиков, он прекратил атаку.

Ненадолго установилась тишина. Шумков приказал оставить траншею, отойти ко второй. И снова атака противника. На этот раз немцы усиленно обстреляли оставленную ротой траншею, затем танки проутюжили ее несколько раз и двинулись ко второй. Там их встретили противотанковыми гранатами, а на автоматчиков опять обрушился плотный огонь наших стрелков. И вновь противник откатился назад.

В полдень немцы еще раз попытались выбить роту Шумкова с правого берега, но успеха не добились. Более того – командир роты решил воспользоваться моментом и внезапным ударом овладеть деревней. Используя овражки, рота скрытно подошла к ней и неожиданно обрушилась на противника. И бой был выигран. Но для Григория Шумкова он закончился: в уличной схватке командир был тяжело ранен».

Шумков пришел в себя в медсанбате и не знал, что представлен к званию Героя Советского Союза. Указом Президиума Верховного Совета СССР 17 октября 1943 года Григорию Григорьевичу Шумкову присвоено звание Героя Советского Союза.

 

Из Наградного листа В.А. Суслова: «Тов. Суслов со своим расчетом 1.10.43 г. вместе с пехотой под сильным огнем противника форсировал р. Днепр в районе Днепропетровская область ст. Перевалочная и поддерживал своим ураганным огнем наступление нашей пехоты за период наступления нашей пехоты с 1.10.43 г. по 12.10.43 г. Находясь в боевых порядках нашей пехоты, своим орудием уничтожил одну роту пехоты противника, 12 огневых точек, разбил 4 автомашины с боеприпасами и горючим.

12.10.43 г. отбил контратаку противника поддержанную 25 средними и тяжелыми танками. В этом бою уничтожил 2 тяжелых и 1 средний танк и до взвода пехоты противника.

14.10.43 г. противник предпринял контратаку поддержанную 120 средними и тяжелыми танками. Тов. Суслов принял неравный бой и своим орудием уничтожил 3 тяжелых и 2 средних танка и до взвода автоматчиков противника. Вел огонь до тех пор, пока немецкие танки не выбили весь расчет, а затем и раздавили пушку.

Тов. Суслов оставшись с раненым красноармейцем Жуковым, стал отбиваться гранатами от автоматчиков и танков противника, при этом уничтожил 10 солдат и офицеров противника и подбил 1 легкий танк.

Брошенной гранатой противником был ранен, а прошедшим через окоп танком был засыпан землей вместе с красноармейцем Жуковым. Собрав последние силы, сумел откопать себя и раненого Жукова, сам вышел с боем и вынес с оружием раненого красноармейца Жукова из окружения.

Достоин присвоения звания Герой Советского Союза.

Командующий 37 Армией генерал-лейтенант Шарохин. 20 октября 1943 г.».

 

Из статьи «Сражались по-гвардейски» («Золотые Звезды Прикамья». Пермь, 1974): «Фашистские танки появились в тот момент, когда орудийный расчет гвардии сержанта Василия Суслова заканчивал маскировку огневой позиции.

- К бою! – подал команду командир орудия и стал следить за приближением противника.

Всего две недели назад расчет Василия Суслова форсировал Днепр возле села Переволочного Днепропетровской области. С того времени не было ни одного дня, чтобы фашисты не бросались в контратаку по пять-шесть раз в сутки. Они цеплялись за каждый населенный пункт, за каждую высоту.

За эти дни упорных боев огнем из своего орудия Василий Суслов уничтожил три танка, четыре автомашины, двенадцать огневых точек и больше роты фашистских автоматчиков. Несмотря на огромные потери, противник продолжал бросать все новые и новые силы, чтобы вернуть себе берег Днепра.

Сейчас сержант Суслов насчитал более ста тяжелых и средних танков, развернувшихся в боевой порядок. Противник еще не применял столько сил и техники на таком узком участке фронта.

А танки подходили все ближе и ближе. Они друг за другом построились в три эшелона. С ходу начали обстрел переднего края. Первой целью Василий выбрал головной тяжелый танк, который время от времени поворачивался к его орудию левым бортом. Когда вражеская машина подошла на триста метров и снова слегка подалась вправо, Василий выстрелил. Танк остановился, пламя забилось на его броне. И сразу же около орудия Суслова начали рваться снаряды, засвистели осколки. Прогремели еще два выстрела, и вторая фашистская машина остановилась, охваченная пламенем. Через несколько минут на поле боя задымили еще два танка.

Артиллеристы продолжали обстрел. Но и вокруг их орудия все чаще стали рваться снаряды. Насмерть сразило наводчика, его место занял заряжающий Жуков. Не успел он сделать и нескольких выстрелов, как орудие было разбито, а вслед за этим тяжелый танк вдавил пушку в землю.

Василий Суслов в какое-то мгновение успел стащить раненого Жукова в окоп, а сам схватил автомат и открыл огонь по фашистской пехоте. Слева появились еще два танка. Они двигались прямо на окоп. Суслов выхватил противотанковую гранату и бросил ее под гусеницы. Танк замер. Вторую гранату сержант бросить не успел. Вражеский танкист опередил Василия и засыпал его землей вместе с раненым Жуковым.

Трижды Суслов пытался скинуть с себя тяжелый груз земли, но ничего не выходило. Тогда он стал ладонями приминать под собой рыхлую землю. Потом еще раз поднатужился, сбросил с себя толстый слой земли. Оглянулся вокруг. Бой кипел где-то в стороне. Несколько уцелевших вражеских танков продолжал утюжить наши окопы. Нужно было быстрее откопать Жукова. Рыхлая земля осыпалась, но Суслов продолжал настойчиво отгребать ее руками. «Только бы не задохнулся», - думал он о товарище.

Вот показалось лицо Жукова. Он дышал.

- Крепись, сейчас откопаю, - сказал сержант.

Через несколько минут он вытащил Жукова и с боем вынес его к своим».

Указом Президиума Верховного Совета СССР 20 декабря 1943 года Василию Афанасьевичу Суслову присвоено звание Героя Советского Союза.

 

НАСТУПЛЕНИЕ НА ЗАПАД

 

Сапер Петр Егорович Кондратенко воевал с июня 1941 года. Ранения шесть раз выводили его из строя, после выписки из госпиталей Кондратенко снова возвращался на фронт. Участвовал во всех значимых битвах Великой Отечественной войны.

Летом 1944 года Кондратенко оказался северо-западнее Витебска. Здесь у фашистов была мощная система обороны и все подходы к ней заминированы. При подготовке наступления нашей армии важная роль отводилась саперам. Кондратенко получил приказ: за короткую июньскую ночь сделать несколько проходов в минных полях.

Он вплотную приблизился к вражескому переднему краю, воткнул флажки, обозначив границы прохода, и хладнокровно принялся за работу. Обезвреживал мины одну за другой, бойцы едва успевали оттаскивать их. Немцы освещали свой передний край ракетами, время от времени беспорядочно стреляли. Приходилось прекращать работу, плашмя падать, вжиматься в землю.

Время шло. К рассвету все четыре прохода в минном поле и проволочном заграждении были готовы. Триста восемьдесят семь мин обезвредил той ночью Кондратенко, о чем доложил комбату.

- Проходы надежные? – спросил комбат.

- Так точно. Сам первым пойду, - заверил сапер.

На рассвете 23 июня 1944 года после артподготовки началось наше наступление. По команде «В атаку!» Кондратенко одним из первых, вместе со штурмовым батальоном, бросился вперед. Но бойцам тут же пришлось залечь под пулеметным огнем. Кондратенко был ближе всех к злополучному пулемету, одним броском он метнулся к вражескому окопу, кинул гранату. Дорога была свободна. Батальон поднялся в атаку и прорвал первую полосу обороны.

После двухдневных боев, 26 июня, стрелковый полк вышел к шоссе Витебск – Лепель и перерезал его. Кондратенко опять был впереди. В схватке за шоссе он уничтожил восемнадцать вражеских солдат и, взяв более двух десятков пленными, отправил их в штаб. А сам отправился дальше.

На дороге оказалась брошенной колонна автомашин. Когда попытались завести одну из них, раздался взрыв – машина была заминирована. Кондратенко внимательно осмотрел оставшиеся машины и снял с них двадцать две замаскированные мины. На трофейных грузовиках батальон продолжал преследовать отступающего врага.

За подвиги, проявленные при прорыве долговременной обороны противника северо-западнее Витебска, сержанту Петру Егоровичу Кондратенко Указом Президиума Верховного Совета СССР 22 июля 1944 года присвоено звание Героя Советского Союза.

 

Из «Дневника Великой Отечественной войны» В.С. Москалева: «4 ноября  артподготовка. Под Киевом немец крепко давал жизни – обстрелял ОП (огневую позицию). Я и Золотарев пошли выбирать новую ОП, у него разрывом снаряда оторвало ногу, а меня сбило с ног и не повредило. Убило трех лошадей. Золотарева вытащили из-под огня, отправили в санбат и ночью сменили огневую позицию.

7 ноября въехали в гор. Киев. Ночевали хорошо. Поехали на гор. Васильков. 12 ноября попал под прицеп Петька, доброволец из Обуховки, в гор. Василькове его похоронили. Из Василькова выехали в р-н дер. Тростинка по направлению Белая Церковь. Из Тростинки выехали. 28 ноября 43 г. приехали в г. Бышов.

5 декабря были под Радомышлем, где немец шел несколько раз в контратаки, стояли до 10 декабря.

19 декабря артподготовка на шоссе Киев – Житомир, двигались на город Житомир и 31 декабря справляли Новый год в дер. Березовка, в 15 км от Житомира. 1 января 1944 г. был взят Житомир».

 

Из воспоминаний М.Ф. Шешукова: «Я прибыл под г. Брест 15 июля 1944 года и получил назначение в 69-ю стрелковую дивизию, которая входила в 65-ю армию. Командующий армией – генерал П.И. Батов. 21 июля передовые подразделения дивизии подошли к государственной границе. Войска армии, освободив г. Брест, вышли на границу и, форсировав реку Западный Буг, освобождая территорию Польши, ведя упорные бои, освободили город Вишков, подошли к р. Висла и к Варшаве, а также вышли к р. Нарев и гор. Пултуск».

 

Успешное наступление нашей армии во многом было обусловлено действиями разведчиков. Соликамец Николай Ильич Борисов воевал в разведке с ноября 1942 года. Кавалер орденов Славы 3-х степеней.

Из автобиографии Н.И. Борисова: «28 января 1942 года в бою был ранен и по 26 января 43 г. находился в эвакогоспитале на лечении. После выздоровления был направлен в 1193-й стрелковый полк командиром отделения разведки. Осенью 1943 года за взятие «языка» во время ночного поиска получил медаль «За отвагу». В ноябре 1943 г. сидели трое суток в засаде в нейтральной зоне и взяли «языка» - немецкого ефрейтора. За это награжден орденом Красной Звезды.

15 февраля 1944 г. был вторично ранен и до мая находился в эвакогоспитале. По выздоровлении проходил службу в 235-й стрелковой дивизии помощником командира взвода разведки. Летом 1944 года дважды вели разведку боем и взяли «языков». За это получил орден Отечественной войны 2-й степени и орден Славы 3-й степени.

Осенью 1944 года пришлось сидеть в засаде, тогда захватили немецкого офицера вместе с его ординарцем. За них награжден орден Славы 2-й степени.

7 апреля 1945 года в бою за Кенигсберг наш взвод уничтожил вражеский дот и захватил в плен немецкого офицера и солдата. В бою я был третий раз ранен и получил орден Славы 1-й степени».

 

Командиром взвода разведки, разведчиком-артиллеристом, был Шмигельский Николай Игнатьевич. Своих воспоминаний он не оставил. Есть только краткие сведения. В июле 1944 года Шмигельский был тяжело ранен. После излечения снова воевал. За свою службу был награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны 2-й степени, медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги», которые получил «за освобождение от фашизма территории СССР и Западной Европы». В музее хранится трофейная полевая сумка, «добытая» Николаем Игнатьевичем.    

 

В Литве в июле 1944 года погиб директор Половодовской школы Геннадий Константинович Соколков, воевавший с 1942 года, писарь полкового штаба.

Из письма Г.К. Соколкова: «16.4.43 г. Дорогие и милые мои домочадцы и хозяйки! Шлю вам боевой, фронтовой первомайский привет с пожеланием вам всего и всего лучшего – здоровья, счастья и скорой нашей встречи и победы над нашим врагом. Пусть этот день – день 1 мая – день международной солидарности – послужит скорейшему разгрому ненавистных фашистов-извергов на нашей территории, общими силами с нашими союзниками ускорит победу над ними, а от этого зависит и наша скорая встреча с вами.

Как бы мне хотелось этот праздник встретить и провести вместе с вами, как раньше. Но пока это еще невозможно. Но наступит момент, и мы с вами будем вместе, и опять в нашу хатку войдет семейное счастье, и снова потечет тихая, скромная жизнь в нашем уголке. Ваш папка».

 

Из воспоминаний о Г.К. Соколкове Н.А. Мельковой: «Я хорошо помню директора школы Геннадия Константиновича Соколкова. С нами он занимался по русскому языку и конституции. Он учил нас любить наш «великий, могучий, правдивый и свободный русский язык» и нашу прекрасную Родину, а в годы Великой Отечественной войны он сам с оружием в руках защищал ее от немецко-фашистских захватчиков.

Геннадий Константинович погиб в боях за Родину, но его помнят все те, кого он учил.

Всегда спокойный, очень внимательный к детям, справедливый и строгий – таким сохранился в памяти светлый образ моего учителя».                                  

 

После окончания Челябинского танкового училища на территории Литвы воевал соликамец, наводчик орудия сержант Аркадий Владимирович Букин. За успехи в боях он был награжден орденом Красной Звезды. Нет ни одной его фотографии в военной форме, сохранилась только школьная – сильно заретушированная. Есть и другая – памятника с его фамилией среди многих других. Аркадий Букин погиб в ноябре 1944 года в Литве. Был похоронен в братской могиле на военном кладбище города Вилкавишкис.

Из письма А.В. Букина: «17 августа 1944 г. Здравствуйте, дорогие родители. Я пока что жив и здоров, чего и вам желаю. …Фотокарточки не ждите, негде сфотографироваться. Присвоили звание сержанта, а был младший сержант».

 

Из письма сестры, В.В. Букиной после посещения воинского кладбища: «На строгих надгробиях военного кладбища в Литве начертаны только одни фамилии. Нет ни должностей, ни званий, ни наград. Солдаты Родины, отдавшие жизнь за нее… Все равно не вместить гранитным строкам высокие взлеты коротких жизней молодых командиров, рядовых, танкистов, комиссаров. Только фамилии. Остальное в наших сердцах, в нашей благодарной памяти».

 

Освобождал Литву командир взвода соликамец Федор Иванович Клестов. На фотографии он в форме ремесленника. В1940 г. Клестов был в первом наборе ремесленного училища № 10. Практику ему пришлось проходить не на калийном комбинате, а в мастерских аэросанного училища, эвакуированного в Соликамск. В 1943 году Клестов поступил в Ленинградское пехотное училище, эвакуированное в Березники, по окончании его отправился на фронт. Воевал на III Белорусском. Был командиром взвода. На подступах к г. Тильзит получил тяжелое ранение. 9 мая 1945 года вместе с Победой Ф.И. Клестов праздновал свое 20-летие.

 

«Красная Армия фактически оказалась армией освободительницей Европы и половины мира в том смысле, что без этой армии и без тех безграничных жертв, благодаря которым русский народ поддержал ее, освобождение от жестокого ярма фашизма было бы просто невозможно», - признавал президент США Ф.Д.Рузвельт.

 

Их много, тех, кто дошел из-под Москвы и Ленинграда, Сталинграда и Курска до западной границы России. Тех, кто освободил Европу и взял Берлин.

 

Из воспоминаний С. Денисова, командира Пермской танковой бригады: «В июле 1944 года 10-й Гвардейский Уральский добровольческий корпус в составе 1-го Украинского фронта участвовал в Львовско-Сандомирской операции. Пермские танкисты сыграли важную роль в освобождении Львова. Они первыми прорвались к городу, завладели его окраиной, а затем и центром, водрузив знамя на здании театра. Львов был освобожден от врага 27 июля 1944 года. За героизм и умелые действия в этой операции Пермская танковая бригада была награждена орденом Красного Знамени, Уральский добровольческий корпус получил наименование Львовского».

 

Из письма командования Пермской бригады: «Своими боевыми успехами, воинским счастьем мы хотим поделиться с вами, дорогие земляки. Гвардейцы, совершив дерзкий маневр, подошли к городу Львову и первыми ворвались на его улицы. Освобождая прекрасный город Львов, посланцы Пермской области громили и гнали врага. Героизм и отвага личного состава высоко оценены командованием: сейчас в бригаде почти нет бойца или офицера, не имеющего ордена или медали, а десятки награждены дважды или трижды. Так мы дрались с проклятым врагом, выполняя свою клятву».

 

Из воспоминаний С. Денисова, командира Пермской танковой бригады: «В январе 1945 года началось знаменитое зимнее наступление советских войск – победоносный марш на Запад. В составе 1 Украинского фронта уральские добровольцы осуществили Висло-Одерскую операцию, освободили польские земли, вступили на территорию Германии. За освобождение крупного польского города Кельце, севернее Кракова, Пермской танковой бригаде присвоено наименование Келецкой. За взятие германских городов бригада награждена орденами Суворова и Богдана Хмельницкого».

 

Из воспоминаний М.Ф. Шешукова: «5 сентября 1944 года наши части форсировали реку Нарев в 5 км севернее г. Варшавы и захватили плацдарм на западном берегу реки. Продвигаясь вперед, 6 сентября расширили плацдарм до 25 км по фронту и от 8 до 25 км вглубь и перешли к обороне. Фашистское командование считало, что Наревский плацдарм – «пистолет, направленный в висок Германии».

В конце сентября наша армия готовилась к прорыву обороны противника. Подготовка проходила на позициях нашего полка, где на передовую линию были подтянуты танки, установлены специальные батареи с реактивными снарядами, именовавшиеся тогда в нашей армии «Иваном Грозным».

Операцию непосредственно готовил сам командующий 65-й армией генерал Батов и после залпа реактивными снарядами находящимся возле него офицерам, среди которых был и я, помощник начальника штаба 303 стрелкового полка, сообщил, что залп реактивных батарей стоил нашей Родине миллиона рублей, а оборону противника нам разрушить не удалось.

4 октября в 5.50 противник сам перешел в наступление, ударив по нашим штабам. Был такой шквал огня, что нас, спящих в землянках штаба полка, посбрасывало с нар, вырвало взрывной волной входные двери и оконные переплеты. Враг применил все огневые средства и шестиствольный 400-миллиметровый миномет, именовавшийся тогда в немецкой армии «Геббельс». Снаряды этого миномета начинялись динамитом, а сам корпус изготавливался из слабых сортов стали и при прикосновении с землей снаряд разрывался на поверхности, а волны от разрыва были такой силы, что, казалось, воздух разрывался и волнами бросался из стороны в сторону. Бойцы, находившиеся в это время в окопах, где падали снаряды, заваливались землей, их контузило, лопались ушные перепонки, они, как безумные, кричали.

Наш  стрелковый корпус оборонял свои позиции, а левый сосед был потеснен противником и начал отступать. Я был направлен к нему начальником штаба полка с группой солдат для связи. Когда мы добрались до позиций соседа, увидели, как наши пехотинцы, танкисты и артиллеристы упорно сражались, чтобы сдержать продвижение врага. Мне пришлось видеть, как в сражении с обеих сторон участвовало до 100 танков, которые на ходу расстреливали друг друга в упор. Танки горели, что спичечные коробки, но враг продолжал наступление, бросая в бой свежие силы.

В это время у наших танкистов заканчивались боеприпасы, требовалось срочно доставить их, а дорога была только одна – в разрыве двух противотанковых рвов, куда противник вел плотный, непрерывный артиллерийско-минометный огонь.

Вижу: наш солдат на паре коней, запряженных в армейскую повозку, нагруженную ящиками с боеприпасами, мчится во весь опор, лавируя между разрывами снарядов. Он проскочил мертвую зону, доставил боеприпасы танкистам, и атака врага была отбита. Это был героический поступок нашего бойца в такой важный момент.

Во второй половине дня противник весь огонь перенес на передовые позиции нашего полка, придав своей пехоте самоходную артиллерию, потеснил боевые ряды. Для охраны штаба полка подошла наша 122-миллиметровая батарея самоходных орудий, которая начала ожесточенную артиллерийскую дуэль на коротких дистанциях. Горела и взрывалась техника с обеих сторон, заваливались окопы, всюду дымили танки. И, несмотря на ожесточенность противника, во второй полосе обороны нашего полка враг был остановлен.

С наступлением темноты немцы подожгли дымовые шашки и на местности совсем не стало видимости. Ветер дул в нашу сторону, с передовых позиций мы слышали речь наших бойцов и солдат противника, стоны и крики раненых.

Германия наступала в течение недели и вклинилась в нашу оборону почти до берега р. Нарев, дивизия была заблокирована танками врага. 8 октября враг предпринял 23 атаки и понес большие потери – 407 танков и свыше 20 тыс. убитыми. Бой на Наревском плацдарме для частей нашей дивизии за всю войну был одним из самых жестоких. Наша армия выстояла и, подтянув резервы, заставила врага отступать на прежние свои рубежи. Командующий фронтом Рокоссовский перенес свой НП в штаб 65-й армии, так как плацдарму на Нареве уделялось большое внимание. Земля здесь была сплошь изрыта воронками и усыпана осколками снарядов и бомб.

12-14 января 1945 года войска 1 и 2 Белорусских фронтов перешли в наступление, освободив Варшаву, а затем и другие города. Войска днем и ночью вели бои. За 12 дней 65-я армия продвинулась от Наревского плацдарма почти на 200 км.

Под г. Грауденцем 26 января нам пришлось встретиться с поляками, жителями Варшавы, выселенными немцами при подавлении восстания в Варшаве в 1944 году. Они жили в дощатых бараках, спали на двухъярусных нарах. Мы сделали остановку на несколько дней и разместились в этих же бараках. В одном из них находились граждане Франции, привезенные сюда немецким командованием для работы у помещика.

Поляки и французы были очень рады освобождению, встретили нас как родных. Приходили к нам в гости, делились с нами своими впечатлениями, а когда враг открыл по баракам огонь, нам всем вместе пришлось укрываться в одних и тех же траншеях.

Форсировав Вислу 3 февраля в районе г. Торн, продолжали с боями продвигаться к г. Данцигу. В одном из населенных пунктов фашистская авиация на низких высотах совершила налет, обстреливая нас из пушек и пулеметов. Отделением расчета крупнокалиберных пулеметов под моей командой был сбит немецкий самолет. Наводчиком в расчете был красноармеец Купинский, он был награжден медалью «За отвагу», а меня наградили орденом Красной Звезды.

Подошли к Данцигу. Когда город был окружен войсками 2-го Белорусского фронта, командующий маршал Рокоссовский обратился к вражеским солдатам и офицерам с призывом к благоразумию. Предложение о капитуляции было отвергнуто и утром 26 марта начался штурм города. Был открыт огонь из тысячи орудий и минометов, сотни наших самолетов бомбили город и позиции противника.

Наша 65-я армия наступала на центр Данцига, и здесь погиб командир взвода зенитно-пулеметной роты младший лейтенант Частников. Он был родом из Смоленска. Очень веселый, душевный товарищ, хорошо играл на гитаре, пел. Накануне штурма он приходил в роту и просил, чтобы его заменили на передовой линии, что у него предчувствие, что его убьют. Мы успокоили его, и он ушел к своему взводу, а в день штурма он погиб от вражеской мины, разорвавшейся рядом при ударе о дерево.

28 марта во второй половине дня при вступлении Данциг я с группой бойцов был направлен в разведку с целью узнать, как лучше и без потерь провести людей и технику кратчайшим путем в рабочий район в юго-западной части города. На окраине Данцига нам сдались в плен три немца: унтер-офицер и два солдата. Мы забрали у них оружие и отправили их по дороге в тыл наших войск, а сами, продолжая продвигаться по городу, вышли на площадь в районе бензоколонки к южному берегу реки Мертвая Висла. Ее северный берег продолжали занимать немецкие войска, которые открыли по нам минометный огонь. Вся площадь была забетонирована, укрытие оказалось единственное – канализационный колодец, где и пришлось нам спасаться от разящих минных осколков.  

Наша рота вечером 28 марта остановилась в рабочем районе в юго-западной части города в 4-этажном здании из красного кирпича, у обрыва большой горы. Из окон здания висели белые флаги. В основном жителями этого дома были граждане немецкой национальности, вели они себя очень растерянно. Но среди них была одна жительница, по национальности полячка, которая до революции жила в Москве. Она разговаривала с нами свободно, как со своими земляками или с хорошими знакомыми.

После нашей разведки в ночь с 28 на 29 марта передовые отряды захватили в этом районе мост через реку Мертвая Висла и вышли на северный берег, а противник отступил к берегу Балтийского моря на косу Хайбуде, на устье реки Висла. 30 марта Данциг был полностью освобожден, но за городом, на морском побережье, бои продолжались до 2 апреля 1945 года».

 

Из «Дневника Великой Отечественной войны» В.С. Москалева: «10 августа форсировали  реку Вислу по мосту. Противник сильно бомбил и освещал ракетами.

С 13 по 17 августа ужасные бои на Сандомирском плацдарме. О.П. в р-не Иванисок. 4 сентября стояли под д. Лощь. В деревне Милионск стояли до 3 января 45 г. Оборонялись. Переехали в район Бардо, где лесом были проделаны дороги, и 12 января 1945 г. прорыв обороны немцев. Артподготовка длилась более 2 часов.

На марше 26 января ранило 13 человек и убило».

 

Телефонист-приборист ПВО Анна Ивановна Нижегородова начала свой боевой путь под Москвой. Затем воевала на I Украинском фронте. Освобождала Украину и Польшу.

Из воспоминаний А.И. Нижегородовой (Лучниковой): «Шел 1943 год. Военная служба у меня началась под Москвой. Нас, девчат-связистов, зачислили в учебный отдельный батальон службы войск наблюдения, оповещения и связи. Здесь долго не задержалась и получила направление связистом в отдельный зенитно-артиллерийский дивизион в составе Первого Украинского фронта. Дни и ночи на фронте – это обстрел или бомбежка. Спать приходилось под открытым небом или в сырых землянках.

Боевое крещение было у меня у Дарницы. Дивизион охранял переправу от воздушных стервятников. Заградительный огонь наших орудий не раз срывал замыслы фашистских летчиков. После Дарницы был Киев. В то время я уже более крепко вросла в боевую семью зенитчиков. В расчете справлялась с обязанностями орудийного номера. Изучила прибор управления артиллерийско-зенитным огнем. И приобрела еще одну специальность – прибористки.

Наш дивизион передвигался от одной переправы к другой, охраняя воздушное пространство над ними от вражеских налетов. Прикрывал дивизион своим огнем и железнодорожные узлы. Наши батареи стояли на боевых позициях у Шепетовки и Ровно.

Потом были Катовицы. Вместе с войсками фронта прошли Польшу и вступили в Германию. Здесь после ликвидации Бреславской группировки противника седьмого мая для нас война закончилась. Война-то закончилась, а память на ней осталась навсегда».

 

В боях за Варшаву получил второе ранение сапер Егор Петрович Бронников, мобилизованный в январе 1943 г. Воевал на 1-м Украинском и 3-м Прибалтийском фронтах. Освобождал Польшу. Завершил боевой путь в Вене.

 

Гвардии старший лейтенант, командир роты химзащиты Дмитрий Васильевич Шипулин из-под Сталинграда дошел до Праги и Будапешта, брал Вену. Был награжден орденом Красной Звезды, медалями.

 

Артиллерист, соликамский калийщик, Владимир Михайлович Блинов на фронте с 1941 года. Начинал войну командиром взвода, завершил начальником штаба полка. Освобождал Румынию, Венгрию, Югославию, Болгарию. Награжден: орденом Отечественной войны I и II степеней, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены», «За победу над Германией».

Из письма В.М. Блинова в Соликамск: «Здравствуйте, товарищи калийщики! Пишу я вам из Венгрии, где мы разгромили будапештскую группировку немцев. Велик и славен боевой путь русских воинов: от Сталинграда до Констанцы, Софии, Белграда, Будапешта. Под натиском Красной Армии пали все «эластичные» рубежи обороны противника. Враг бросал в бой большие силы танков, ставя себе целью пробиться на помощь своим войскам, зажатым в котле. Не вышло это у немцев! Нет фашистской Германии спасения. У нас достаточно первоклассной техники – танков, артиллерии, авиации для того, чтобы сломить зверю хребет, и мы его сломим.

Впереди еще упорная и жестокая борьба. Мы, воины, исполним свой долг перед Родиной до конца – уничтожим зверя в его берлоге.

Дорогие земляки! Трудитесь честно, каждый на своем посту, и этим еще больше помогайте фронту».

 

Военврач Ольга Ивановна Шатохина приехала в Соликамск из Ленинграда с эвакуированным заводом, где работала врачом. В 1943 году Ольга Ивановна добровольно отправилась на фронт. Работала в полевом передвижном госпитале, спасла тысячи раненых. Награждена орденами и медалями. В составе госпиталя дошла до Берлина. Была среди тех, кто расписался на стене рейхстага.

 

Из воспоминаний В.П. Олюнина: «Я прошел с боями и освобождал нашу Родину от фашистов: Старая Русса, Великие Луки, Литва, Латвия. Видел лично, как наша армия вешала бургомистров – изменников Родины – на виселицах.

Не забыть мне вовек, как наша батарея помогала удерживать плацдарм на западном берегу Вислы. Снарядов через реку было переправлено мало, а немцы атаковали танками. Наводчик я был неплохой и старался каждым снарядом угодить в цель. Так оно и выходило. Подбили мы шесть танков, а остальные удрапали. На мой боевой счет три подбитых танка зачислили. Вот за них я и получил орден Красной Звезды. А когда очистили Польшу, еще две награды вручили: медали «За освобождение Варшавы» и «За отвагу». Под Варшавой нам удалось подбить только один танк.

Когда взяли Варшаву, нам дали пушки отечественные 122-миллиметровые и машины «студдебеккеры», т.к. немец быстро стал отступать, а мы наступать. «Даешь Берлин!» - было написано на наших пушках 16 января взяли Варшаву, а 14 апреля были в Берлине».

 

Из воспоминаний Н.А. Вотяковой: «Шли последние месяцы войны. Одному из батальонов был дан приказ отрезать противнику путь отхода и принять бой на себя. Задумано было все хорошо, но о планах полка как-то стало известно немцам. Батальон попал в окружение. Не хватало продуктов питания, воды и медикаментов, но ни один не дрогнул, стояли насмерть.

Немцы вели огонь днем и ночью, и мне приходилось под огнем по-пластунски приносить раненым воду, чтобы облегчить их страдание. Но скоро в расположение батальона добрались несколько бойцов-связистов. Принесли медикаменты, продукты, а главное – теперь была связь с полком. Получив донесение для штаба и письма, написанные бойцами домой, они ушли через линию фронта. Через несколько дней кольцо окружения было прорвано, мы могли вернуться к своим.

В одном из населенных пунктов мы увидели страшную картину зверства фашистов. Обезображенные и изуродованные тела тех самых связных на виселице. А кругом лежали разбросанные белые треугольники писем, втоптанные сапогами в грязь.

В те же дни произошла незабываемая для меня встреча. В 1939 году я работала преподавателем русского языка в Ново-Троицкой семилетней школе. В 7 классе учился у меня Миша Бабин, небольшого роста, подвижный мальчик. И вот в одном из боев за населенный пункт было много раненых. Немец обстреливал нас из всех видов оружия. Со всех сторон слышалось: «Сестричка, помоги!» Я перевязывала одного за другим, отправляла их в тыл. И вдруг среди грохота слышу: «Нина Анатольевна!» Мне стало страшно, кто мог это говорить, когда все меня звали «сестричка».

Увидела бойца в каске, он лежал на спине, приподняв руку. Ладонь была раздроблена, торчали косточки, текла кровь. Я подползла и увидела, что боец еще ранен в ногу. Быстро стала перевязывать, и вдруг тихий шепот: «Вы не узнаете меня? Я ваш ученик Миша Бабин». Миша! Он уже не был мальчиком, настоящий боец. Он рассказал, что ушел добровольцем на фронт, воевал, ночью ходил в разведку, здесь его и ранило. Когда он рассказывал, у меня текли слезы.

Вдруг рядом разорвался снаряд, ранило нас обоих. Миша был отправлен в госпиталь, а я попала в санроту. Встретить победу со своим полком мне не пришлось. Так и закончилась для меня война».

Прошли годы, и Михаил Андреевич Бабин, инвалид войны, разыскал Нину Анатольевну. Они переписывались, но встретиться не смогли.

 

Младший лейтенант Юрий Сорокин, окончив Соликамское танковое училище, воевал с мая 1943 года. Был командиром танка. Погиб в Германии 27 января 1945 года. Посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени.

Из писем Ю.Ф. Сорокина: «Пишите подробно о вашей жизни. Пишите все до всякой мелочи. Ждите скоро домой. Приеду как раз как война кончится, а кончать ее будем мы».

«Живу я ничего, да и какая может быть жизнь, когда я не в родном моем государстве. Не верьте лживым разговорам о культуре других стран. Я сам видел и вижу заграничную жизнь и везде бескультурье, кругом обман и ложь, т. к. культура эта их только снаружи, даже и вообще ее нет. Самая наилучшая жизнь у нас далеко дома, и я воюю за эту жизнь».

«3.1.45 г. Исполнилось мне 19 лет, уже стал почти совсем «старик». Скоро мне времени писать будет очень мало. Так что собираюсь сейчас писать чаще. Сижу сейчас в землянке, немного болит голова. Но это все пройдет. Следите за нашими действиями по газетам. Домой ждите с орденами. Хуже других я пока еще не был и не буду. Сегодня шел дождь. Снегу почти совсем не видели, но морозы доходили до -20».

«8.1.45 г. Здравствуй дорогая мамочка! Пошли обязательно свою фотографию. Свою же карточку я послать не могу, т.к. фотографироваться негде, а в тылу когда буду, то заеду домой, тогда и сами наяву увидите. Если нужны деньги, или чего-либо, то пишите. А что Вовка Насекин приезжал домой, то я это и знал. Такого сопляка никакая часть не возьмет. Живу я все по старому. Настроение очень плохое. Миша Бутылин ранен. Жалко парня. Подробности напишу позже. Если писать буду редко, то не обращайте внимания, т.к. времени будет очень мало».

«25.1.45 г. Привет из-за Вислы! Здравствуй дорогая мамочка! Получил я ваши письма дня два тому назад, а отвечаю сейчас, т.к. есть свободные у меня 10 минут и потом опять вперед на Берлин. Получил твою фотографию. Большое спасибо. Ты немного изменилась, т.е. поправилась и чуть-чуть постарела. Вы сейчас не обращайте внимания, если от меня не будет письма около месяца, т.к. времени абсолютно нет. Я жив и здоров «пока», не знаю что будет дальше. Ведь сами знаете, что война. Ну на этом кончаю. Через 3 минуты выступаем. Немец бежит и надо его догонять. Крепко целую. Юрий».

 

Из письма командира части матери Ю.Ф. Сорокина: «Сорокиной Елене Михайловне. На Ваше письмо от 20 марта 1945 года с глубоким прискорбием сообщаю, что Ваш сын гвардии младший техник лейтенант Сорокин Юрий Федорович в боях за Социалистическую Родину пал смертью храбрых 27.01.45 года в районе д. Рунау – Германия.

За проявленное мужество и геройство он награжден посмертно правительственной наградой орденом Отечественной войны Первой степени.

Извещение о смерти, а также орден Вам выслан для хранения как память о сыне через Соликамский горвоенкомат. Одновременно сообщаю, что гвардии младший лейтенант Сорокин Ю.Ф., находясь на службе вверенной мне части, был одним из лучших командиров, и геройская его смерть в боях с немецкими захватчиками будет жить в сердцах личного состава части, за его смерть отомстим ненавистному врагу. Гвардии подполковник Миронов».

 

В Восточной Пруссии погиб гвардии младший сержант Николай Александрович Латкин, в современном написании – Ладкин. Он был призван в армию в декабре 1941 года. После краткосрочного обучения с июля 1942 года участвовал в боях на Северо-Кавказском фронте. Был артиллеристом, командиром орудия. Освобождал Курск, Смоленск, Таманский полуостров, Крым, Украину. Был награжден медалью «За отвагу» и орденами: Красной Звезды, Славы III степени, Отечественной войны II степени. Посмертно представлен к званию Героя Советского Союза.

 

Из письма политрука батареи отцу Н.А. Латкина: «25.12.42 г. Сообщаю, что Ваш сын Николай Александрович является достойным сыном русского народа, стойко, храбро и мужественно сражается в рядах гвардейцев с немецко-фашистскими захватчиками. В одном последнем бою Ваш сын в составе расчета орудия уничтожил: один танк, три пулеметных точки, две установки шестиствольного миномета, десять автомашин с войсками и грузами, подавлен огонь двух артиллерийских и трех минометных батарей. За боевые дела Ваш сын представлен к правительственной награде».

 

Из письма Н.А. Латкина: «8.6.44 г. Мама, живу я сейчас хорошо, бои прошли благополучно, а сейчас готовлюсь к предстоящим боям. Погода стоит хорошая, очень жарко, лицо несколько раз линяло. Фрукты поспевают, но кушать нам их не придется. Хорошо, что управились с огородом. Мама, у вас магазины работают и что в них продают, наверно все по карточкам? За несколько месяцев я два дня кушал молоко – покупал у хозяек. Уж если нет, так будто так и надо. Остаюсь жив и здоров, чего и вам всем желаю. Мама, обо мне не беспокойся, даст бог, будем живы. Всех нас не побьют, путь я уже прошел приличный».

 

Из Наградного листа Н.А. Латкина: «7 февраля 1945 г. в бою за высоту 89,6 Прейсиш-Айлауского уезда – Восточная Пруссия, товарищ Латкин, командуя своим орудием прямой наводкой уничтожил один станковый пулемет, 12 немецких солдат и вместе с группой нашей пехоты достиг подножия высоты.

Противник силою до взвода пехоты, при поддержке пулеметно-минометного огня, контратаковал нашу штурмующую группу, но атака врага была отбита, в ходе боя было уничтожено 2 станковых пулемета, 2 миномета и истреблено 25 солдат и офицеров, а затем высота была занята нашими войсками.

К исходу 7 февраля 1945 г. противник, пользуясь туманом и складками местности, с целью возврата господствующей высоты, предпринял яростную контратаку, силою до роты автоматчиков. Поддержанной самоходной пушкой и минометным огнем, стал обтекать высоту с флангов. От сильного огня противника группа нашей пехоты была выведена из строя, орудийный расчет был ранен. Товарищ Латкин, лично став у панорамы своего орудия, проявляя героизм, в упор начал расстреливать рвущегося к высоте врага. Огнем своего орудия уничтожил 3 станковых пулемета, противотанковое орудие и истребил 38 немецких солдат и офицеров. Контратака была отбита.

Перегруппировавшись, противник снова предпринял штурм высоты ротой своих автоматчиков, поддерживая артиллерийско-минометным огнем.

Товарищ Латкин осколком вражеского снаряда был ранен, враг рвался к высоте. Истекая кровью, товарищ Латкин провозгласил «гвардия не сдается». Собрав последние силы, товарищ Латкин огнем своего орудия уничтожал ненавистного врага. Будучи ранен, он уничтожил 2 станковых пулемета и до 20 немецких захватчиков. Враг был отбит. Но, не считаясь с потерями, вновь предпринял контратаку, поддерживая ее огнем термитных снарядов. Товарищ Латкин, ведя огонь по врагу, был тяжело ранен, не отходя от орудия, он сгорел как герой. Высота была удержана нашей пехотой. За геройство и мужество во имя Родины, товарищ Латкин достоин посмертного звания: «Герой Советского Союза».

Командир 21 гв. Артиллерийского Севастопольского полка гв. подполковник Луговской

19 февраля 1945 года».

 

Указом Президиума Верховного Совета СССР 29 июня 1945 года Николаю Александровичу Латкину посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

 

Извещение отцу Н.А. Латкина: «Латкину Александру Илларионовичу.

Ваш сын гвардии младший сержант Латкин Николай Александрович в бою за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, погиб 7 февраля 1945 г. Похоронен с отданием воинских почестей: Восточная Пруссия Шиппенбайльский уезд фольварк Загерляцкен, в отдельной могиле».

 

Из письма родителям Н.А. Латкина: «От имени бойцов и командиров подразделения, в котором участвовал в боях против немецко-фашистских оккупантов Ваш сын Николай Ладкин, шлю Вам и Вашей семье наш фронтовой привет, а также наше спасибо за то, что Вы воспитали стойкого артиллериста, верного своей Родине до конца своей жизни.

Наше подразделение прошло большой боевой путь, этот путь прошел Ваш сын Николай. На самые трудные участки ставили его как наводчика и позже как командира орудия. Везде Ваш сын показывал, как нужно защищать Родину, бить без промаха по живой силе и технике противника.

7 февраля командование поставило задачу взять господствующую высоту, многому помог Ваш сын, который прямой наводкой расстреливал фашистов, фрицевские пулеметы летели в воздух. Задача была выполнена, высота 89,6 была взята, но рассвирепевшие гитлеровцы, озлобленные неудачей, хотели во что бы то ни стало вернуть эту высоту. Несколько раз переходили в атаку гитлеровцы, бросали в бой самоходки и пехоту.

Ваш сын прямой наводкой расстреливал в упор фашистских бандитов. Видя, что не могут ничего сделать, они решили подавить мешавшее им орудие, бросив на него две самоходки и били по нему с минометов и орудий. Несмотря на ураганный огонь, Николай сам стал к панораме и отбивал контратаку за контратакой. Высоту Николай со своими товарищами отстоял, а потом, используя выгодность рубежей, мы погнали немца. В этом жарком бою, за высоту 89,6 на территории Восточной Пруссии, пал смертью героя, умер на лафете наш дорогой русский пушкарь Николай Ладкин.

Мне трудно писать эти строки, для всего нашего коллектива, и в особенности для Вас, тяжелая утрата, но мы гордимся Вашим сыном, на его подвиге будем воспитывать поколения».

 

Из письма Председателя Верховного Совета СССР Н.М. Шверника матери Н.А. Латкина:

«4 февраля 1947 г.   Москва – Кремль

Уважаемая Мария Васильевна!

По сообщению военного Командования Ваш сын гвардии младший сержант Латкин Николай Александрович в боях за советскую Родину погиб смертью храбрых. За геройский подвиг, совершенный Вашим сыном Николаем Александровичем Латкиным в борьбе с немецкими захватчиками, Президиум Верховного Совета СССР Указом от 29 июня 1945 года присвоил ему высшую степень отличия – звание Героя Советского Союза. Посылаю Вам грамоту Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Вашему сыну звания Героя Советского Союза для хранения как память о сыне герое, подвиг которого никогда не забудется нашим народом».

 

Мария Васильевна потеряла в этой войне двоих сыновей. Добровольцем с первых дней войны ушел на фронт старший брат Николая, Михаил, и погиб. И вот теперь Николай. Он навечно был зачислен в списки своей воинской части. Через несколько лет, в 1951 году, младшие братья – Павел и Василий, которым в силу своего возраста воевать не пришлось, проходили срочную службу в том же орудийном расчете, что и Николай.

В Соликамске одна из улиц названа в честь Николая Ладкина, а на его родном доме установлена мемориальная доска. В 1967 году комсомольцы города выступили с инициативой сооружения памятника Николаю Ладкину.

 

Из воспоминаний скульптора Л.С. Мартынова: «Весной 1967 года ко мне в мастерскую зашел первый секретарь Соликамского горкома комсомола И. Анюховский, попросил изготовить к 50-летию Октября бюст героя. Я усмехнулся про себя: «Какой скорый». Только человек, который не знаком с нашей работой, с возникающими трудностями, мог предложить такое. Однако я согласился подумать.

Позади бессонные ночи, десятки эскизов, набросков… Утвержден вариант памятника – не бюст, а фигура со снарядом. Ребята-комсомольцы после работы отправлялись на строительство памятника. Иногда даже ночами укладывали площадку из бетонных плит, озеленяли территорию. Видя, как работают комсомольцы, фигуру Ладкина я вылепил за два месяца. Для меня это срок невероятно малый. Над бюстом Елькина для Усолья, например, работал всю зиму.

Оставалось всего две недели до открытия памятника. Гипсовую модель скульптуры привезли в литейное отделение Соликамского магниевого завода. Вместе с формовщиками, литейщиками, чеканщиками, сварщиками, слесарями, засучив рукава, работали мастер Дробышев, вожак Соликамской комсомолии Иван Антюховский, актив горкома комсомола. Перед общим энтузиазмом не устояла и тяжелая работа. В такие сжатые сроки шеститонную фигуру из чугуна отлили в Пермской области впервые, да еще не имея опыта!»

 

В Восточной Пруссии воевал и погиб в марте 1945 года соликамец лейтенант Александр Петров. Их было трое, Петровых – отец и сыновья. Николай Сергеевич до войны работал в Соликамском пищеторге, был мобилизован в феврале 1942 года, погиб в мае под Ленинградом. Константин Николаевич, не закончив школу, поступил на курсы артиллеристов и ушел на фронт одновременно с отцом, погиб в октябре 1943 года. В том же 1943 году после окончания Ленинградского пехотного училища, эвакуированного в Березники, отправился воевать младший сын, Александр Николаевич. Дважды был ранен, после излечения возвращался в строй. Третье ранение оказалось смертельным.

 

В апреле 1945 года под Кенигсбергом погиб старшина Василий Николаевич Коробов. Коробов служил штабным писарем, заведовал секретным отделом. На таких должностях, как считается, не гибнут. Но Коробову не раз приходилось, оставив штабную работу, браться за оружие. Не случайно он был награжден медалью «За боевые заслуги». К ордену Отечественной войны II степени Коробов был представлен посмертно.

 

Из письма В.Н. Коробова жене: «Действующая Армия 23.3.44 г. …На днях получил два письма, за которые сердечно благодарю. С мундштуком в пути случилось несчастье. Получил только обломки, он вероятно попал под «почтовую бомбежку». Почта штемпелем «разбомбила», и остались от него только мелкие кусочки. Жаль, конечно, но ничего не сделаешь. Жаль не как вещь, а как твой подарок.

Живу по-старому. Жив и здоров. Действуем, и пока как будто бы с неплохими успехами. Продолжаю выполнять задания на отлично. Командование и партийная организация за отличное – образцовое выполнение заданий на днях меня будет принимать в партию. Выделили трех поручителей из числа командования. Жизнь в корне меняется. Остается одно: жить, отдавать всего себя и без остатка Родине. Другого сейчас не может и быть. И тебя прошу не обращай внимания на трудности, преодолевая их, трудись на благо Родины, на ее могущество, на приближение дня полного разгрома врага. Я даю слово работать здесь в боевой обстановке еще лучше, не считаясь ни с чем, ни с какими опасностями. Я не хочу и не могу, долг патриота не позволяет, быть последним. От нас и вас зависит судьба победы.

Ты сообщаешь, что Благодарев погиб. Очень жаль, но … без жертв нет борьбы.

Каждое ваше письмо от тебя ли, от Милочки ли – для меня это целое событие. Я словно побывал дома – в кругу семьи. Хотя я окружен хорошими людьми, не считаемся со званиями в своей товарищеской, даже можно с уверенностью назвать боевой дружеской жизни, но дом, а следовательно и вы, все время со мной (в мыслях)».

 

Из письма В.Н. Коробова дочери: «Восточная Пруссия. 29.11.1944 г.

…Пишешь, что смотрела картину «Зоя». Очень тебе понравилась. Я, правда, этой картины не видел, т.к. в последнее время у нас они очень и очень редко бывают, но я читал о ней рецензию, к тому же мне пришлось несколько раз читать о Зое Космодемьянской, следовательно знаю содержание этой картины. По этой картине, по жизни Зои надо учиться, как жить, как бороться. Любить жизнь. Если она и погибла, но погибла за то, чтобы вам будущим гражданам социалистической Родины дать возможность жить свободно, счастливо. Она служит примером, как надо защищать Родину, как надо бороться за жизнь, за свободу, за счастье.

Она совершила величайший подвиг, ее имя войдет в историю, как пример беспредельной преданности и любви к своей Родине, к человечеству. Великая честь для каждого, кто будет таким, какой была Зоя.

Учись быть честной, правдивой, люби жизнь, люби людей, а больше всего Родину. Помни еще и то, что для того, чтоб ты жила в будущем счастливо, пользуясь всеми благами и правами человека, я и многие другие, не считаясь ни с какими трудностями и жертвуя собой, добывали эти права для вас. Уничтожаем, гоним ненавистного врага, который посягал на эти права, который хотел отнять свободу и счастье всех вас и сделать советский народ своими рабами.

Нелегко досталась победа. Враг еще не совсем разгромлен, следовательно, борьба продолжается и борьба упорная. Враг пытается восстановить потерянное, но этому не бывать. Миллионы людей, сложившие свои лучшие головы, отдавшие свою жизнь за победу, зовут нас на мщение, на полный и окончательный разгром врага, для того, чтобы он никогда уже больше не нападал на нас.

Ради пролитой крови лучших людей за Родину, нужно особенно любить и беречь ее как святыню, как самое дорогое».

 

Из писем товарища жене В.Н. Коробова: «Уважаемая Мария Федоровна! Сообщу вкратце. Василий Николаевич, подготовив Вам посылочку, передал ее связному штаба для отправки ее Вам, а сам ушел по заданию командования в штаб соединения. Противник совершил артналет по дороге и Василий Николаевич был сражен в область сердца.

Сегодня я Вам посылаю ряд Ваших писем, адресованных мужу, а самое главное Ваше фото, которое Вы ему послали и временное удостоверение о награждении Василия Николаевича медалью «За боевые заслуги». Это удостоверение Вы обменяете на месте, вместе с временным удостоверением на орден Отечественной войны 2 степени, на постоянное и будете получать полагающиеся деньги: по ордену – 15 и по медали 5 рублей ежемесячно».

«Из всех людей, которые наиболее всего почувствовали смерть Вашего мужа, и сразу же после его гибели, был я. Василий Николаевич был старшим писарем штаба, заведующим секретным делопроизводством части. На нем и на мне, помощнике начальника штаба части, и лежала вся основная, собственно «бумажная» работа. Мы одни свободно лавировали с ним в бумажном море, всегда выходя из него сухими и других за уши вытаскивая. Василий Николаевич работал много, усердно и успешно. Он пользовался всеобщим авторитетом и уважением в части и любовью товарищей. Я лично очень высоко ценил его, искренне относился с почетом к его умному ведению дел, к его доброму характеру. Он умел молчать там, где меня лично «прорывало». Вначале я расценивал это как беспринципность некоторого рода. Однако впоследствии я увидел в этом высокую принципиальность: безотчетное солдатское повиновение начальству, высокую солдатскую дисциплину.

Когда Василий Николаевич погиб, на мои плечи взвалилась вся та тяжесть, которую мы разделяли вдвоем. И тут-то все почувствовали силу Вашего мужа и свое бессилие. Достаточно Вам сказать хотя бы о том, что до сих пор достойного приемника Вашему мужу нет, да и навряд ли он сыщется в наших условиях. И от этого, конечно, в первую очередь, терплю я.

Но Василий Николаевич был не только хорошим работником, о котором частенько говорили, что он, пожалуй, был бы не хуже начальника штаба. Он был обаятельным, душевным, культурным товарищем. Несмотря на различие званий и положений: я – капитан, помощник начальника штаба, Малахаев – ст. л-т, химик наш, Василий Николаевич – старшина, старший писарь штаба и младший сержант Петров – писарь штаба, все мы жили единой дружной семьей, взаимно уважая друг друга, проводя вместе досуг. И мечтая о нашем будущем…

Увы! Василий Николаевич так трагически погиб, а наше будущее тоже, к сожалению, покрыто мраком темной неизвестности. И мы тоже не знаем, суждено ли нам встретиться со своими родными на том свете, если таковой существует, или мы встретимся на грешной земле».

 

В боях за Кенигсберг был тяжело ранен и представлен к званию Героя Советского Союза сержант Константин Герасимович Роденко, соликамский калийщик. После окончания артиллерийского училища Роденко с октября 1944 года участвовал в боевых действиях на I Прибалтийском фронте. В феврале 1945 года был награжден медалью «За отвагу».

 

Из наградного листа К.Г. Роденко: «В боях на подступах к г. Кенигсберг сержант Роденко проявил исключительную отвагу и геройство. В бою за укрепленный район Гросс Фридрихсберг, прикрывающий подступы к Кенигсбергу, он своим орудием с прямой наводки, под сильным артиллерийским, минометным и пулеметным огнем уничтожил 4 станковых пулемета. Разбил наблюдательный пункт и 75 мм орудие противника. Во время контратаки противника, наседающего на пушку, он расстреливал немцев в упор, уничтожив при этом до 40 солдат и офицеров, в рукопашной схватке огнем из автомата убил 3 гитлеровца. Контратака была отбита, после чего наша пехота ворвалась и овладела Гросс Фридрихсбергом.

9 апреля 1945 г., отступая, противник закрепился в опорном пункте Модиттен. Сержант Роденко со своим расчетом под огнем противника построил переправочный мост через канал и, переправившись, первым ворвался в населенный пункт Модиттен, где были еще немцы. Быстро развернув орудие, он уничтожил два станковых пулемета. На окраине Модиттен появился «Фердинанд», с которым сержант Роденко вступил в единоборство. После нескольких выстрелов огонь «Фердинанда» был подавлен. В это момент из бункера выбежали до 30 солдат противника и стали наседать на орудие Роденко. Завязался жестокий бой. Два бойца и сержант Роденко были ранены. Истекая кровью, напрягая все силы, он в упор расстрелял 17 гитлеровцев, лично сам из автомата уничтожил 7 солдат и 7 взял в плен. Это дало нашей пехоте возможность овладеть Модиттеном.

За отвагу, мужество и личное геройство, проявленные в боях с немецкими оккупантами, сержант Роденко достоин присвоения звания «Герой Советского Союза».

Командир 227 артиллерийского полка подполковник Заяц. 11 апреля 1945 года».

 

Указом Президиума Верховного Совета СССР 19 апреля 1945 года Роденко Константину Герасимовичу присвоено звание Героя Советского Союза.

 

Из воспоминаний М.Ф. Шешукова: «13 апреля 1945 года рано утром прибыли на р. Одер под г. Штеттин, совершив 350-километровый марш через Померанию, выйдя на побережье моря. Над морем стояла дымка, на берегу висели рыбацкие сети.

Наша дивизия заняла боевые позиции на восточном берегу Одера южнее металлических мостов через устье реки. Одер имеет два рукава Ост-Одер и Вест-Одер. Ширина рукавов от 100 до 200 метров, а между ними огромная трехкилометровая пойма, которая вся переплетена бесчисленными протоками, каналами и дамбами. Западный берег высокий, восточный – низкий. Холмы и лес находятся от берега в 3-4 км.

Германское командование с западного берега реки постоянно вело артиллерийский огонь по занимаемым нашими войсками позициям.

С 15 на 16 апреля передовые разведгруппы вели бои за захват устья Ост-Одера и мостов автострады Данциг – Берлин. Наша дивизия переправлялась на лодках через канал реки Ост-Одер для захвата междуречья. Ночью 19 апреля ветер с моря усилился, уровень воды р. Одер повышался, вода заливала междуречье, на участке нашей дивизии уровень поднялся на 60 см.

20 апреля, как забрезжил рассвет, 65-я армия перешла в наступление для окончательного разгрома немецко-фашистской армии. Были построены переправы, подтянуты катера и лодки. В 6.30 залпом реактивных установок началась артиллерийская подготовка, которая длилась 45 минут. 238 стволов стояло в армии на километр фронта прорыва.

К концу дня был захвачен плацдарм на западном берегу Вест-Одера. 21 апреля в половине дня танки, артиллерия 65-й армии по построенным саперами мостам форсировали р. Ост-Одер, а на Вест-Одере работали паромные переправы.

Войска, преодолев переправы через Одер, и далее по дамбе автострады Данциг – Берлин, двигались быстро, не обращая внимания на бешеный артиллерийский обстрел врага. Войска армии окружили немецкие войска в Штеттине. Ночью 25 и 26 апреля немцы подорвали заводы и покинули город, отступив к Балтийскому морю. На рассвете 26 апреля город был сдан советским войскам гражданскими лицами во главе с бургомистром.

Противник, чтобы оторваться от наступающих советских войск, в центре города Ное-Бранденбург на перекрестке улиц поджег костел, который имел очень высокий шпиль с колокольней. Костел горел с основания до верху, и когда мы проезжали рядом с пламенем, создавалось такое чувство, что вот-вот костел рухнет на нас.

С 25 апреля темп наступления с каждым днем все увеличивался. Продвигались днем и ночью, делая остановки только тогда, когда совершенно отсутствовала видимость на местности и появлялась физическая усталость солдат. Противник, чтобы задержать продвижение наших войск, бросал и поджигал на дорогах свою технику.

Передовые отряды нашей дивизии, продвигаясь по шоссе, приблизились к окраине г. Росток. Было приказано ввиду наступления темноты сделать остановку в одном из населенных пунктов, а на улице было холодно и сыро. Мы постучались в дверь ближайшего дома, загорелся свет, открылась дверь. Войдя в дом, мы увидели, что посреди комнаты, обнявшись, стояли две женщины, это были мать с дочерью.

А когда вся группа наших солдат вошла в комнату, то пожилая женщина, увидев нашу форму, упала потеряв сознание. Солдаты помогли дочери поднять мать и отнесли ее в другую комнату. Мы стали выяснять: «Почему ваша мать потеряла сознание?» Дочь ответила: «В наших местах никогда никаких завоевателей не было, и руководство нашей страны внушало нам, что русские – это черти с рогами».

1 мая с появлением зари поступил приказ двигаться вперед по шоссе Берлин – Росток. При подходе к городу, на расстоянии 8-10 км, увидели, что навстречу нам идут строем воинские части. Поступила команда свернуть с шоссе и дать дорогу встречной колонне. Когда колонна поравнялась с нами, мы узнали, что это был немецко-фашистский гарнизон г. Ростока, собиравшийся оборонять город-крепость, но в результате быстрого наступления советских войск он не успел заминировать город и не мог вести оборону.

Во главе колонны строевым маршем шли генералы, а за ними подразделения со своими командирами в полной воинской форме, с оружием на плече. При встрече с советскими войсками генералы первые снимали свои клинки и пистолеты и бросали на землю, за ними – подчиненные: одна половина колонны бросали оружие направо, другая – налево в канавы по бокам шоссе. В ушах стоял звон металла. Оставив в канавах горы своего оружия, гарнизон ушел на восток, в тыл наших войск. Мы снова въехали на шоссе, и колонна двинулась вперед. При подходе к Ростоку нам было приказано в город не входить, а разместиться по окраинам города. В город вступила только конная разведка дивизии.

Наша зенитно-пулеметная рота остановилась в деревушке у помещика, где в деревянных домиках жили советские граждане с Украины, Белоруссии, разных областей РСФСР. Наши женщины и девушки были вывезены в 1941 г. на работу в Германию. Когда мы с ними встретились, они плакали, целовали нас, дарили нам, что у кого было. Такие встречи редко бывают даже среди родственников. Они радовались, что пришли их освободители.

Утром 2 мая мы с группой сержантов и шофером въехали в город. Населения не было видно. Въезжая на одну из площадей, мы увидели, что нам навстречу бежит гражданин, машет руками и кричит: «Капут, капут!». Мы остановились, он повел нас к киоску, куда тянулись провода. Открыли дверь, оказалось, что в киоске лежало большое количество толовых шашек, приготовленных для минирования города. Мы вызвали саперов и поехали дальше.

Продолжая осматривать город, выехали на центральную улицу, по которой шли колонны репатриированных граждан, держа путь на шоссе Росток – Берлин. В центре города остановились у трехэтажного дома и, поскольку время было обеденное, мы решили покушать. Поднялись на второй этаж, постучали в одну из квартир, хозяин открыл, мы поприветствовали его, говорим, что у нас есть свои продукты и мы решили покушать у него на квартире. Хозяин ответил: «Данке, данке». Показал в доме стол, мы достали свои продукты и немного водки. Принесли нам стопки, посуду, хозяйка подала бутерброды с колбасой и сыром. Нас было шесть человек, вместе с нами сели за стол и хозяева.

Из соседней комнаты послышалась музыка, это играла на пианино хозяйская дочь. Когда перестала играть, заплакала. Хозяин сказал, что у дочери был муж офицер, который погиб в России под Курском. А мы отвечали им: «Знали бы вы, сколько Гитлер и ваша армия принесли горя и страдания народам Советского Союза». В этой квартире мы сфотографировались.

4 мая вся дивизия переместилась на побережье Балтийского моря в район гор. Вардемюнде, наши подразделения разместились в немецком военном городке на берегу моря.

В первой декаде июня 1945 г. мы выбыли в северную Силезию, где наша дивизия разместилась в гор. Ландесхут. На окраине этого города я видел бывший лагерь русских военнопленных. Там они жили в бараках, куда было страшно заходить, масса клопов, блох, вшей, стены и полы грязные. За городом в лесу, под землей был построен военный завод, где и работали военнопленные этого лагеря.

В г. Бреслау было устроено советское военное кладбище, где похоронены многие сотни погибших в при освобождении этих земель от немецко-фашистских войск».

 

Из «Дневника Великой Отечественной войны» В.С. Москалева: «12 февраля форсировали реку Одер. На Одере создали плацдарм. 17 февраля форсировали реку Бобер. 20 февраля брали г. Бенау, били прямой наводкой. 23 февраля гор. Земердфельд (трофеи, сукно). 12 марта под гор. Мускау артподготовка без результатов. Перешли в оборону.

10 апреля 45 г. перешли на новую огневую на реке Нейсе и 16 апреля прорыв обороны. Артподготовка 3 часа. Было насыщено техникой: до 300 орудий на квадратный километр и двигались вперед. 4 мая форсировали Эльбу, встреча с союзниками».

 

БИТВА ЗА БЕРЛИН

 

Из воспоминаний С. Денисова, командира Пермской танковой бригады: « С самого начала операции по окружению и взятию Берлина уральские гвардейцы были в первых рядах штурмующих. Корпус получил приказ командования форсировать реку Шпрее, овладеть городом Калау и, повернув на север, войти в Берлин с юго-запада.

19 апреля пермские танкисты форсировали реку, 23 с боем ворвались в городскую черту Берлина. Через три дня ожесточенных боев, взаимодействуя с другими частями, они захватили юго-западную, западную, а затем и северо-западную окраины города.

За умелые боевые действия и массовый героизм личного состава в Берлинской операции Пермская танковая бригада получила четвертую правительственную награду - орден Кутузова».

 

В битве за Берлин погиб старший сержант Петр Лавров, механик-водитель танка 23-й Глуховско-Речицкой бригады. Он воевал с ноября 1941 года, 5 февраля 1945 года был награжден орденом Красной Звезды. За все годы войны Лавров не получил ни одного ранения, до последнего, смертельного, при взятии рейхстага.

Из Наградного листа П.Е. Лаврова: «Во время боев в Берлинской операции с 14 апреля по 2 мая 1945 г. тов. Лавров показал образцы мужества и отваги. Отлично знающий и в совершенстве владеющий боевой машиной, тов. Лавров с боями провел за этот период свой танк от р. Одер до рейхстага без единой аварии. Смело и решительно ведя танк в бою, тов. Лавров правильно оценивал местность, обеспечивая усиленное ведение огня из танка и делая его неуязвимым для огня противника.

Свыше 12 раз водил тов. Лавров за этот период свой танк в атаку. На боевом счету танка, где механиком тов. Лавров, 1 самоходная установка, 6 ПТО, 12 станковых пулеметов и до 50 убитых солдат и офицеров противника.

Героизм и мужество проявил тов. Лавров в боях перед рейхстагом и за рейхстаг с 26 апреля по 2 мая 45 г. В трудных условиях боя в городе тов. Лавров решительно вел свой танк вперед, смело преодолевая завалы и заграждения, несмотря на сильный огонь фаустников и артиллерии противника.

1 мая 45 г. тов. Лавров повел свой танк на штурм рейхстага, смелый, отважный сержант быстро выдвигал свой танк вперед, поддерживая пехоту. Прямым попаданием из орудия противника танк был подбит и не смог вести боя, противник продолжал вести сильный огонь. Тов. Лавров, несмотря на это, вывел танк в укрытие для восстановления.

Тов. Лавров выдержанный, дисциплинированный, отлично знающий свое дело, отважный в бою сержант.

Достоин присвоения звания Героя Советского Союза.

Командир 268 танкового батальона майор Ярцев. 3.5.45 года».

 

Указом Президиума Верховного Совета СССР 31 мая 1945 года Петру Евстафьевичу Лаврову присвоено звание Героя Советского Союза.

 

Из воспоминаний В.П. Олюнина: «В Берлин зашли 14 апреля 1945 года, а рейхстаг взяли с 1 на 2 мая в 2 часа ночи. Полмесяца с боями шли по Берлину, добирались до гитлеровского логова. Огневые позиции меняли через 200 метров, от дому к дому долбили стены и так пробирались. Или же наберешь немцев-гражданских человек по 6-7 и между ними проскочишь, т.к. они в своих не стреляли. Вот так и добрались до рейхстага.

Нашей дивизии, каковая именовалась Особая гвардейская 150 Идрицко-Берлинская ордена Кутузова дивизия, было приказано взятие рейхстага. Я лично бил по нему прямой наводкой из 122-миллиметровой гаубицы из-за угла дома Гиммлера.

Увидел наш командир, как из окон рейхстага по штурмующей пехоте пулеметы полосуют, и дает нам команду: «По пулеметам противника прямой наводкой – огонь!» Наши ребята-артиллеристы молодцы были. Одним залпом из четырех орудий сразу четыре пулемета подавили. Потом били еще. Так вот и я внес свою лепту, как говорится, в дело окончательного разгрома гитлеризма. За уничтожение огневых точек в окнах рейхстага меня наградили второй медалью «За отвагу». Ее мне одновременно с медалью «За взятие Берлина» вручили.

У рейхстага несколько товарищей потерял. Делали пристрелку, Зубков зарядил пушку, сам дернул за шнур. Снаряд угодил в телефонный провод, разорвался, и осколок ему угодил в грудь, он тут же скончался. Убило нашего комбата Ляховского и четырех разведчиков. За полчаса до окончания войны убило Чупина около рейхстага.

2 мая мы уже разгуливали по рейхстагу, т.к. фрицев прибили. Начальство сдалось в плен, я видел, как они сдавались – главное командование, а некоторые с женами вешались (давились). На крыше рейхстага нашей дивизией было водружено Красное Знамя, которое водрузили сержанты Кантария и Егоров. Около рейхстага вся площадь была изрыта танками, и земля перемешана с человеческими трупами и кровью. А само здание было изрешечено снарядами. Мы свои подписи на его стене оставили.

В те дни и я чуть не попал в лапы смерти. 5 мая на ДОП (долговременная огневая позиция) поехали за продуктами. Во время перестрелки лошадь ранило, а я остался жив. В другой раз патрулировали по железнодорожной линии. Шальная пуля мне пробила шинель, а я остался невредим.  

За все мои действия во время войны я был награжден: орденом Красной Звезды, одиннадцатью медалями, пятью благодарностями главного командования, а главное, благодарностью за взятие главного здания – рейхстага, каковые хранятся в Соликамском музее. И часами».

 

Из воспоминаний командира 150-й дивизии В.М. Шатилова: «Помню, перешли мы мост через Шпрее. Вдруг солдат у вскрытого ящика отдает мне честь и протягивает белый полотняный мешочек: «Товарищ генерал. Прошу вас часы взять». Я думаю: «Трофейщик, да еще нахальный», дальше иду. Не до этого сейчас. А он догоняет меня и говорит: «Товарищ генерал, я же не сам… Мне старшина Игнатов приказал всем, кто на рейхстаг идет, часы эти выдавать, чтоб точно знали, когда войне конец. Неужели, товарищ генерал, вы от таких часов откажетесь?» Смотрю: крупные, карманные часы швейцарской фирмы «Зенит». Взял. Много мне на войне довелось солдат награждать, а тут меня самого солдат часами наградил.

А история этих часов такая. Гитлер приобрел их для своих солдат и офицеров, которые первыми войдут в Москву. Ан не вышло. Не понадобились. Лежали в «доме Гиммлера». Не думал он тогда, что эти часы отсчитают последние минуты рейха. Что понесут их к рейхстагу советские солдаты и офицеры».

 

Третьей Ударной армией, штурмовавшей рейхстаг, командовал соликамец, генерал-полковник Василий Иванович Кузнецов. Участник Великой Отечественной войны с первых ее часов, с июня 1941, до последнего часа, по май 1945 года. Начал войну в районе Гродно командующим группой войск на западной границе, во время обороны Москвы командовал 1-й Ударной армией в звании генерал-лейтенанта. 13 декабря 1941 года «Совинформбюро», сообщая о разгроме гитлеровцев под Москвой, отмечали заслуги Кузнецова наравне с Жуковым и Рокоссовским. За оборону Москвы был награжден орденом Красного Знамени.

Принимал участие в боях на Сталинградском, Юго-Западном и 3-м Украинском фронтах в должности командующего армией. С конца 1943 по март 1945 года Кузнецов воевал на 1-м Прибалтийском фронте в должности заместителя командующего войсками фронта. С марта 1945 года Кузнецов был назначен командующим 3-й Ударной Армией 1-го Белорусского фронта. Эта армия приняла участие в завершающей операции Великой Отечественной войны – штурме Берлина. Кузнецов оказался в центре событий при завершении войны. Его бойцы водрузили знамя победы над рейхстагом.

 

Из статьи М. Петрова «Штурм Берлина»: «Перед зданием рейхстага тройное кольцо траншей и заполненные водой противотанковые рвы. Пять тысяч отборных гитлеровцев обороняют здание. Развернулось соревнование – кто первым ворвется в рейхстаг. По указанию Кузнецова были созданы две группы добровольцев для водружения знамени. Военным Советом учреждено само Знамя Победы.

Кузнецов хорошо знает настроение своих солдат: позади тысячеверстный героический путь, освобожденная родная земля, множество выигранных сражений, множество братских могил и утрат. Впереди – только шаг до Победы, до конца войны. Впереди – штурм девятого сектора вражеской столицы с рейхстагом, падение которого и будет означать конец фашистской Германии. Командующий пристально следит за приготовлениями.

Штурм начался в ночь на 29 апреля. Взят мост, захвачен крошечный плацдарм на левом берегу Шпрее. Под ураганным огнем противника переправляются танки, орудия. Утром 29 штурм возобновился. Идет бой за здание министерства внутренних дел, которое окрестили «домом Гиммлера». Гарнизон его сопротивлялся особенно жестоко.

Плацдарм на левом берегу ширится. Непрерывно продолжается переправка орудий, танков, реактивных установок, боеприпасов. Знамя Победы передается полковнику Ф.М. Зинченко, его солдаты ближе всех к рейхстагу.

Утро 30 апреля. Начало штурма здания рейхстага. 4 часа 30 минут – первая атака. Отбита. Артподготовка и в 11 часов 30 минут вторая атака. Тоже отбита. К концу дня подразделения 380 полка 171 дивизии подошли вплотную к противотанковому рву перед зданием. Большие потери. Первыми достигли стен рейхстага бойцы 150 стрелковой дивизии. На стенах враз заалели флаги. Начался бой за рейхстаг.

Утром 1 мая гитлеровцы в одном из подвалов здания выбросили белый флаг. Но сами же сорвали начавшиеся было переговоры, возобновив сопротивление. Фашисты подожгли рейхстаг. Бой внутри здания продолжался в дыму. На многих горит обмундирование. Раскалены стволы автоматов и пулеметов. Нет воды. Никто не ел и не спал в последние дни и ночи штурма. Лица почернели от дыма и пыли.

Гарнизон рейхстага капитулировал утром 2 мая. За ним капитулировал весь берлинский гарнизон. Над куполом развевалось знамя Победы.

Смолк артиллерийский гром. Над Берлином стояли черные дымовые тучи. Через площадь перед рейхстагом потоком, без конвоя, шли сдаваться в плен немецкие солдаты».

 

Из воспоминаний маршала Г.К. Жукова: «За рейхстаг битва была продолжительной. Подступы к нему прикрывались крепкими зданиями, входящими в систему центрального сектора обороны Берлина. Район рейхстага обороняли отборные эсэсовские части общей численностью около 6 тысяч человек, оснащенные танками, штурмовыми орудиями и многочисленной артиллерией.

Главный удар наносила усиленная 150-я стрелковая Идрицкая дивизия во главе с опытным генералом Героем Советского Союза В.М. Шатиловым. За этим исторически важным боем лично наблюдал командарм В.И. Кузнецов, который держал со мной непрерывную связь.

Около 14 часов 30 апреля он позвонил мне на командный пункт и радостно сообщил:

- На рейхстаге – Красное знамя! Ура, товарищ маршал!

- Дорогой Василий Иванович, сердечно поздравляю тебя и всех твоих солдат с замечательной победой, - ответил я».

 

За блестящее руководство боевыми операциями в центральном секторе Берлина генерал-полковнику Василию Ивановичу Кузнецову было присвоено звание Героя Советского Союза. Помимо того, за боевые заслуги В.И. Кузнецов был награжден двумя орденами Ленина, пятью орденами Красного Знамени, орденами Суворова I и II степеней, польскими орденами, несколькими медалями, среди которых медаль «За взятие Берлина».

 

Медалью «За взятие Берлина» были награждены многие соликамцы, в их числе: артиллерист, командир орудия Максим Федорович Новгородов, командир стрелковой роты Алексей Иванович Котельников, снайпер Серафима Павловна Любимова, связист Александр Николаевич Ирундин. За обеспечение бесперебойной связи во время штурма Берлина Ирундин также получил медаль «За боевые заслуги».

 

Из воспоминаний С. Денисова, командира Пермской танковой бригады: «2 мая пал Берлин, а 5 мая уральские добровольцы получили последний боевой приказ: выйти на помощь восставшей Праге.

Менее пяти суток продолжался стремительный танковый марш с боями через Карпаты. В 4 часа утра 9 мая пермские танкисты вошли на западную окраину Праги. В то же утро под натиском советских войск капитулировала почти миллионная группировка фашистов, действовавшая в Чехословакии».

Боевой путь Уральского добровольческого танкового корпуса составил свыше 5, 5 тысяч км. Москва 27 раз салютовала добровольцам за отличные боевые действия.

 

Из «Дневника Великой Отечественной войны» В.С. Москалева:

«9 мая закончились военные действия.

10 мая 45 г. – Чехословакия г. Хомутов.

13 мая день победы. Выпивки до упаду».

 

Из воспоминаний П.И. Печорина: «В день, когда закончилась война, десятки тысяч орудий гремели салютом не только Победе – это был прощальный салют тем, кто погиб».

 

Из воспоминаний В.П. Олюнина: «После всей этой штурмовщины 10 мая нас перебросили в город Нойрутин в 60 км от Берлина, а в июле – за р. Эльбу, где мы сменили американцев.

9 августа по демобилизации поехал домой. При погрузке в вагоны по радио объявили войну с Японией, а пока до Перми ехали, война в это время кончилась.

19 августа прибыл домой в живых».

 

ВОЙНА С ЯПОНИЕЙ

 

Великая Отечественная война была победоносно завершена. Но вторая мировая война еще продолжалась. Сохранялась угроза на Дальнем Востоке, где концентрировались войска Японии, союзницы фашистской Германии. Советский Союз, согласно обязательствам, принятым на Ялтинской конференции, объявил Японии войну.

С конца тридцатых годов на дальневосточной границе было неспокойно. Советскому Союзу приходилось держать там несколько дивизий.

На Дальнем Востоке служил брат генерала В.И. Кузнецова, майор Николай Иванович Кузнецов. Он командовал погранзаставой и всю войну со своими подчиненными охранял значительный участок восточной границы. Н.И. Кузнецов не был на фронте, не участвовал ни в одном сражении, но насколько важной была его служба, говорит медаль «За победу над Германией», которую майор получил по окончании войны.

 

Федор Иванович Журбенко после окончания в 1934 году Киевской военной школы приказом ревкома был направлен на Дальний Восток, где и прослужил до 1946 года. Участвовал в боевых действиях на озере Хасан, за что получил первый орден Красной Звезды. Во время Великой Отечественной войны служил начальником штаба полка в звании капитана. Награжден тремя орденами Красной Звезды, медалями: «За победу над Японией», «За боевые заслуги», знаком «За взятие озера Хасан».

 

Иван Петрович Кириллов до начала боевых действий с Японией служил механиком самолета МБР-2 (морской ближний разведчик) в звене морских разведчиков пограничного отряда торпедных катеров. Воинское звание – старшина II статьи.

Из воспоминаний И.П. Кириллова: «Наша часть базировалась в устье Амура, у Татарского пролива. Нам приходилось тогда почти ежедневно, а иной раз и по два раза в день летать на разведку в Татарский пролив и Охотское море. Ибо японские военные корабли часто нарушали границу, вторгаясь в наши территориальные воды с целью прощупать оборону. В один из таких вылетов наш самолет подвергся обстрелу, был пробит бензопровод, и мы вынуждены были сесть в районе «мыса Елизаветы».

Перед началом военных действий с Японией мы получили новую современную военную технику – самолеты СБ-2 (скоростной бомбардировщик) и переформировали нашу часть в 73-й бомбардировочный авиаполк 255-й авиационной дивизии Дальневосточного фронта. Я служил в должности старшего авиамеханика и стрелка.

9 августа 1945 года мы получили боевое задание подвергнуть бомбардировке сильно укрепленную оборонительную полосу японцев на границе южной и северной части Сахалина. Накануне батальон морской пехоты совместно с другими частями не смог прорвать оборону противника, понеся большие потери – от батальона осталось в живых около 10 человек. После нашей усиленной бомбардировки оборона противника была прорвана, наземные части двинулись вперед. Но мы потеряли три самолета.

В середине августа 1945 года десантными войсками была осуществлена хорошо продуманная операция по захвату аэродрома в тылу противника около города Отияй, в двадцати километрах от города Тайохара (ныне Южно-Сахалинск). В этой операции участвовал и наш полк. Внезапным ударом удалось вывести из строя большую часть японских самолетов, захватить аэродром, много техники и живой силы – охрану и обслуживающий персонал аэродрома. За эту операцию я был награжден медалью «За отвагу».

С захваченного аэродрома начались полеты по взятию городов Найро, Поронайск, Тайохара и других населенных пунктов, а также полеты на острова Курильской гряды. За эти боевые действия я был награжден медалью «За боевые заслуги».

Японское население было воспитано в лютой ненависти к Советской армии. Когда мы вошли в город Тайохара, жителей – ни одного человека – не оказалось, кроме беспомощных стариков и старух. К железнодорожному вокзалу на километр нельзя было подойти, все было заставлено домашним скарбом. Квартиры были заброшены. И только через неделю, убедившись, что советские солдаты не убивают японцев, вереницами потянулся народ по своим квартирам».

 

Из воспоминаний Б.А. Бочкова: «Штабом армии я был направлен в самолетный цех железнодорожных авиационных мастерских механиком. В это время на Дальнем Востоке не было штурмовиков Ил-2, привозили подбитые и поломанные, а мы должны были их восстанавливать, проводя капитальный ремонт. На Дальнем Востоке я и встретил День Победы. 9 августа 1945 года в составе 9-й Воздушной Армии принимал участие в войне с Японией. Награжден орденом Отечественной войны II степени, медалями».

 

Иван Федорович Мальцев был призван в Красную Армию сентябре 1938 года, принимал участие в Хасанских событиях. С 1939 года служил на Камчатке в составе Оперативного отдела штаба 128-й Авиационной истребительной Курильской дивизии в должности диспетчера по перелетам. Участвовал в войне с Японией в звании старшины. Награжден медалями «За боевые заслуги» и «За победу над Японией».

 

Петр Иванович Беляев. После окончания Хабаровской школы младших специалистов служил мастером по ремонту самолетов. В 1944 году внес личные сбережения на постройку и оборудование подвижных авиаремонтных мастерских, за что получил Благодарность Верховного главнокомандующего. Служил на Дальнем Востоке, участвовал в войне с Японией. Награжден медалью «За победу над Японией».

 

Механик-водитель танка гвардии старший сержант Степан Иванович Суханов из-под Сталинграда после контузии был отправлен на Дальний Восток. Во время войны с Японией в боях под Харбином был ранен пулей в лицо навылет. Награжден медалями «За победу над Германией» и «За победу над Японией».

Из статьи «Фронтовые дороги не забываются»: «В 1945 году, когда советские войска вступили в схватку с Японией, для Степана Суханова снова начались бои. Второе ранение, на этот раз был задет глаз. Его четыре раза оперировали в Уссурийске, потом направили в госпиталь в Хабаровск. Там его оперировал известный профессор. Глаз был спасен, но зрение ухудшилось. В Соликамск Суханов попал после госпиталя в декабре 1945 года. Грудь его украшали медали. Радостно встретили его жена Анна Ивановна и дети: «Наконец-то вернулся, главное – живой!».

 

Павлин Яковлевич Манаков призван в Красную Армию в октябре 1938 года. Служил с 1940 года в инженерном аэродромном батальоне на Дальнем Востоке, затем там же политруком роты. С 1943 года был комсоргом тяжело-бомбардировочного полка. Участвовал в войне с Японией в должности парторга 187-го Отдельного автомобильного батальона 10-й воздушной армии 2 Дальневосточного фронта. Награжден орденом Красной Звезды, двумя медалями «За боевые заслуги», медалью «За победу над Японией».

 

Операция по разгрому Японии длилась всего 24 дня и закончилась полным разгромом Квантунской армии и подписанием Акта о безоговорочной капитуляции Японии. Боевые действия были прекращены. Вторая мировая война завершена.

 

Из воспоминаний З.А. Чаплыгиной (Пастуховой): «24 июня 1945 года днем проходил Парад Победы. А вечером тысячи ракет, вспыхнув в небе, рассыпались разноцветными брызгами. Лучи прожекторов образовали цветной купол, в центре которого лучшие аэростатные посты поднимали над Спасской башней Кремля Знамя Победы.

Лучи прожекторов образовывали то конус, то громадную чашу, дном которой был весь центр столицы. На поднятых вокруг Кремля аэростатах парило в небе огромное кумачовое полотнище: семьдесят метров в длину, сорок в ширину, с гербом Советского Союза. По всему, сданному в воздух, тросу были прикреплены динамики на высоту до пятисот метров, и на определенном расстоянии висели подсвеченные снизу разноцветные флажки. Мощные звуки неслись с высоты.

В этот день Москва салютовала из тысячи орудий тридцатью залпами. Когда праздник закончился, аэростаты были выбраны и поставлены на биваки, но в темном московском небе прожекторные лучи еще долго продолжали гоняться друг за другом, будто над Москвой кружилась гигантская карусель».

 

В ТЫЛУ

               

Победа в войне была одержана не только на фронте, но и в тылу. В Соликамске, как в сотнях советских городов, делалось все для ее приближения. Здесь не велось боевых действий, не падали снаряды, не свистели пули. Здесь был глубокий тыл. Однако резко и болезненно ощущалась связь с фронтом – в письмах от воюющих родных и близких, зримая и болезненная – в прибывающих эшелонах с ранеными.

 

Из Решения Соликамского горисполкома:

«12 июля 1941 г. Об организации госпиталей в г. Соликамске.

На основании телеграфного распоряжения Предоблисполкома тов. Горюнова от 11/VII-41 г. за № 23, об организации в г. Соликамске 2-х госпиталей на 510 коек, исполком Горсовета решил:

1. Организовать госпитали в следующих зданиях:

а) в новом корпусе городской больницы на 230 коек;

б) в доме отдыха на 230 коек и в 2-х этажном корпусе тубсанатория на 60 коек, всего на 290 коек.

2. Горбольницу из нового корпуса перевести в медшколу и ее общежитие.

3. Приспособление зданий под госпитали и необходимый ремонт, согласно указания специальной комиссии, провести к 6 часам вечера 14 июля с.г.

4. Принять к сведению заявление руководителей Магниевого завода т.. Багурина, Калийного комбината т. Флегонтова, Усольлага НКВД т. Волкова, Соликамскбумстроя т. Гурвич, Соликамбумкомбината т. Фомина и др., о том, что необходимое имущество, кровати, постельные принадлежности, белье и мануфактура,согласно заявки Горздравотдела к 15 июля с.г. будет выделено и передано госпиталям.

Зав. горздравотделом т. Проскурякову передать госпиталям необходимое количество белья и мануфактуры из торговых организаций.

5. Обязать контору связи т. Воробьева к 15 июля с.г. радиофицировать палаты госпиталей с установкой не менее 100 наушников.

6. Гортопу т. Добровольскому на выделяемом транспорте (Усольлагом 1 автомашина, бумстроя 1 машина, Гортопа 1 машина и 20 повозок райисполкома) обеспечить вывозку дров к зданиям госпиталей на весь осеннее-зимний отопительный период.

7 Обеспечение койками и инвентарем возложить на Горкомхоз тт. Солянова и Сорокина.

8. Предложить зав. горздравотделом т. Федулову:

а) приступить к подбору штата госпиталей, сохранить штат дома отдыха и санатория;

б) учесть мединструментарий в лечучреждениях района на недостающий дать заявку в облздравотдел;

в) получить бумагу из бумкомбината;

г) через артель «Кама», «Вперед» и «Красная заря» организовать парикмахерские в госпиталях и пошив белья для раненых;

д) учесть санитарные автомашины и автобусы для перевозки раненых и разработать план приема больных и питания».

 

Уже в июле 1941 года в Соликамске  было создано два эвакогоспиталя: № 3137 – в здании городской больницы и № 3141 – в санатории «Лесное». Первые раненые в них поступили 10 августа 1941 года с Ленинградского и Волховского фронтов.

Далее были созданы еще госпитали: № 2570 – в зданиях школ № 1 и 7 и педагогического института, в Доме воеводы был штаб этого госпиталя, и № 3793 – в больнице поселка Боровск с сентября 1941 года. Госпиталь в Боровске проработал немногим больше года и был расформирован, так как находился далеко от железной дороги, и раненых приходилось доставлять по Каме в баржах. Зимой этого сделать было невозможно.

В сентябре 1942 года в Соликамск из Курска прибыл и разместился в здании управления магниевого завода госпиталь № 2696, с ноября 1943 года переформированный во фронтовой и отправившийся к передовой.

Так за годы войны в Соликамске работало пять эвакогоспиталей, они поставили на ноги более 25 тысяч человек.

 

В госпиталях сутками работали удивительные люди: врачи, медсестры, обслуга. Начальником госпиталя № 3141 был Виталий Петрович Рюмин, военврач второго ранга, кандидат медицинских наук. Он участвовал в боях на Халхин-Голе. Он сформировал госпиталь и работал в нем до сентября 1943 года, затем отправился на фронт и возглавил госпиталь Степного, затем II Украинского фронта.

Медсестрами в госпиталях работали юные девушки. Среди них была Томаш Нина Ивановна, которая стала летописцем соликамских госпиталей. Медсестры сдавали кровь раненым, порой валились с ног от усталости, буквально жили в госпиталях – не было сил уйти домой.

Соликамцы, как могли, облегчали положение раненых. Устраивали вечера самодеятельности, громкие читки газет. Выпускали стенгазеты: «Призыв», «За здоровье бойца», «Здравница», «Фронт», «В бой за Родину». Трудоспособных раненых устраивали на предприятия города, где каждый человек был на счету.

 

По данным, собранным Н.И. Томаш (Варушкиной):

«Эвакогоспиталь № 3141 принял первых раненых 10 августа 1941 года. Начальник Рюмин В.П., с 1943 года – Плетнева Н.В. Расформирован  31 октября 1945 года. Вылечено 8861 человек. Скончалось 89 человек.

Эвакогоспиталь № 3137 работал с 10 августа 1941 года по сентябрь 1945 года. Начальник Соловьев В.М. Вылечено 8898 человек. Скончалось 33 человека.

Эвакогоспиталь № 2570 работал с 23 сентября 1941 года по сентябрь 1945 года. Начальник Жолобов П.М. Пролечено 6284 человека. Скончалось 34 человека.

Эвакогоспиталь № 3793 работал с 30 сентября 1941 года до декабря 1942 года. Начальник Дмитриев Р.Т. Пролечено 621человек. Скончалось 2 человека.

Эвакогоспиталь № 2696 работал с 16 сентября 1942 года по 1 ноября 1943 года. Начальник Бранловский С.М. Госпиталь переформирован в полевой № 5499, следовал за фронтом до Венгрии.

За период с 1941 по 1945 год в госпитали Соликамска поступил 26 031 человек. Возвращено в строй около 25 тысяч. Более тысячи инвалиды I и II групп. 160 человек умерли от тяжелых ранений, захоронены на Соликамском кладбище».

 

В сентябре 1941 года в Соликамске, приказом народного комиссара обороны, было сформировано аэросанное училище, в мае 1943 года преобразованное в танковое. Штаб училища располагался в Доме пионеров, несколько батальонов занимали здания в разных частях города. Танкодром был устроен между старым аэродромом и Городищем. Многие соликамцы, окончив училище, воевали в составе танковых частей на фронтах Великой Отечественной.

С началом войны Соликамский калийный комбинат перестроил свою работу на выпуск обогащенного карналлита – сырья для производства магния. Калийщикам трижды вручалось переходящее Красное знамя Государственного Комитета Обороны. Соликамский магниевый завод оказался единственным в стране поставщиком «крылатого металла», необходимого для авиационной промышленности.

После того, как большая часть мужчин ушла на фронт, их место заняли женщины и подростки, почти дети. В шахте они быстро обучались горному делу, работали машинистами подъема, электровозов, турбины ТЭЦ, осваивали смежные специальности.

Работали без выходных и отпусков по 12 часов в смену. С июля 1941 года создавались комсомольско-молодежные и фронтовые бригады, выполнявшие норму за себя и за ушедших на фронт товарищей. Членам этих бригад было по 15-16 лет, а выполняли они по 2-2,5 нормы в смену. На предприятиях Соликамска работало 139 комсомольско-молодежных бригад, 73 из них – фронтовые.

Осенью 1941 года город получил задание Государственного Комитета Обороны построить новый завод, на выполнение которого был дан срок – год. От выпуска продукции этого завода зависела судьба большой операции на фронте. Был разработан график круглосуточного ведения работ, люди недосыпали, недоедали, работали сутками. Задание ГКО было выполнено. Через 10 месяцев завод «Урал» дал первую продукцию: заряды для минометов, «катюш» и другой техники.

Накануне войны вступил в строй действующих Соликамский целлюлозно-бумажный комбинат, выпускавший продукцию военного значения: прокладочный картон для противогазов и пороховую целлюлозу. На этом комбинате также создавались фронтовые бригады, перевыполнявшие нормы выработки.

В Соликамск были эвакуированы предприятия из Запорожья, Петровеньков, подмосковного Алексино, Кексгольма и других. Вместе с демонтированным оборудованием принимали здесь рабочих и их семьи. Население города, в связи с приемом эвакуированных, выросло в 6 раз. В Соликамске и Соликамском районе было создано 7 детских домов для детей, эвакуированных из Ленинграда.

В Соликамск были эвакуированы ценности четырнадцати музеев, среди них – Государственного Русского музея, музея-усадьбы Кусково, Театрального музея им. Бахрушина, Краснодарского художественного музея и других. В течение трех лет они хранились в Соликамске.

Из письма Комитета по делам Искусств:

«Секретарю Соликамского Горкома ВКП(б) тов. Семеновой З.П.

Председателю исполнительного комитета Соликамского городского совета депутатов трудящихся тов. Суслову Г.А.

Комитет по делам Искусств при СНК СССР приносит Вам глубокую благодарность за большое внимание, которое было проявлено Вами к делу хранения эвакуированных ценностей художественных музеев, в течение трех лет находившихся в г. Соликамске. При Вашей помощи в г. Соликамске были созданы условия, обеспечившие сохранность ценнейших художественных коллекций. Одновременно Комитет по делам искусств при СНК СССР сердечно благодарит Вас за большую помощь, оказанную Вами при реэвакуации художественных коллекций московских музеев, благодаря чему уникальные памятники национального и мирового искусства в полной сохранности доставлены в Москву.

Заместитель председателя Комитета по делам искусств А. Солодовников».

 

За годы войны соликамцами внесено в Фонд обороны 22 млн. рублей личных сбережений, 9 тысяч теплых вещей, более 60 тонн продуктов для фронта. На средства, собранные жителями города, была построена эскадрилья самолетов «Соликамский рабочий», бомбившая рейхстаг.

В конце войны в Соликамск пришла важная телеграмма.

 

Телеграмма И.В. Сталина:

«Секретарю Соликамского Горкома ВКП (б) товарищу Семеновой.

Передайте трудящимся города Соликамска, собравшим 4 226 000 рублей на строительство эскадрильи самолетов «Соликамский рабочий», а также танков и противотанковых ружей, - мой братский привет и благодарность Красной Армии.

И. Сталин».

 

Главный девиз работавших в тылу: «Все для фронта, все для победы». И соликамцы внесли свой – значительный – вклад в Победу.

И те, кто воевал на фронтах, и те, кто работал в тылу – все они Победители в Великой Отечественной войне. Сквозь десятилетия проступают их лица, забытые лица прошедшей войны…